Вверх дном

— Нет, никогда не узнать им той страны, в которой моим вычислениям суждено принять конкретную форму! — прибавил Мастон. — Пусть они убьют меня, если это им угодно, но тайны я не выдам!

— Если убьют вас, пусть убьют и меня вместе с вами! Я тоже докажу, что умею молчать! — вскричала вдова.

— К счастью, дорогая Еванжелина, они не знают, что вам известна наша тайна!

— Но неужели вы думаете, дорогой Мастон, что я способна выдать вас потому только, что я женщина? Изменить друзьям… вам?.. Нет, нет, мой друг, никогда!.. Пусть поднимут против вас население городов и деревень всего мира; пусть все придут в вашу тюрьму с целью вырвать у вас вашу тайну, — не бойтесь, я не покину вас, и нашим утешением будет мысль, что мы умрем вместе!..

И если бы Мастон действительно мечтал когда-либо очутиться в объятиях своей миссис Скорбит, то подобная смерть должна была казаться ему в высшей степени заманчивой.

Так оканчивался разговор миссис Скорбит с Мастоном всякий раз, когда она приходила навестить его.

А когда члены следственной комиссии спрашивали ее о результатах переговоров с заключенным, она неизменно отвечала:

— Пока ничего еще не могла добиться. Разве со временем удастся!..

Со временем! Но время не ждало, оно бежало! Недели проходили, как дни; дни, как часы, а часы, как минуты! Апрель сменился уже маем. Еванжелина Скорбит ничего еще не добилась от Мастона. А там, где потерпела неудачу такая влиятельная женщина, понятно, никто не мог уже рассчитывать на успех!

Что же оставалось предпринять? Неужели бросить надежду и покорно ждать ужасной катастрофы, а случая, могущего предотвратить ее, так и не представится?

Поэтому-то европейские делегаты сделались более настойчивы, чем когда-либо. Между ними и членами следственной комиссии поминутно происходили стычки, которые приняли в конце концов характер настоящей войны. Даже флегматичный Янсен, при всем своем добродушии, присущем голландцу, ежедневно осыпал своих противников упреками. Борис Карков пошел дальше и вызвал на дуэль секретаря комиссии; к счастью, она окончилась только легким ранением противника. Не вытерпел и майор Донеллан: правда, согласно английским обычаям, он не прибег к оружию, но зато в присутствии своего секретаря Дэна Тудринка обменялся несколькими ударами и зуботычинами по всем правилам бокса с Вильямом Форстером, флегматичным торговцем трески, подставным лицом «Северной полярной компании», в сущности, не имевшем ни малейшего понятия обо всем этом деле.

Обитатели всего мира уже считали Америку ответственной за предприятие, которым хотел обессмертить свое имя Барбикен, один из самых знаменитых ее граждан. Возник даже слух, что в непродолжительном времени из Америки будут отозваны посланники и будет объявлена война.

Вашингтонское правительство и само не желало ничего большего, как поймать Барбикена с соучастником, и не его вина, если, несмотря на все старания, это до сих пор не удавалось.

Напрасно Америка обращалась за содействием к европейским державам; те отвечали ей:

— В ваших руках Мастон, один из соучастников. Ему, конечно, все известно. Заставьте его говорить.

Шутка сказать! Легче извлечь слово из уст глухонемого, чем из этого Мастона!

Общее раздражение и волнение возросли до того, что нашлось несколько практичных людей, вспомнивших о средних веках и предложивших прибегнуть к пытке, делающей разговорчивым самого упорного молчальника.

Но что годилось для средних веков, то не может годиться для нашего, так называемого гуманного, просвещенного века, ознаменованного изобретением магазинных ружей, разрывных пуль и всяких взрывчатых веществ, до мели-мелонита включительно…

И ввиду того, что Мастону не грозила опасность подвергнуться участи средневековых узников, оставалась надежда на то, что он сам, наконец, поймет свою ответственность и скажет то, чего от него требовали, или же, что какой-нибудь неожиданный случай так или иначе раскроет тайну.

Глава XIII, в конце которой Мастон дает поистине эпический ответ

А между тем время шло, и с ним вместе подвигалась, вероятно, и работа Барбикена и капитана Николя!

Удивительно было одно: как могло случиться, что операция, требовавшая обширной мастерской, огромных печей и вообще всех приспособлений для сооружения гигантских размеров пушки и ядра, оставалась до последней минуты незамеченной и не открытой? Не могли же со всем этим справиться только два человека: очевидно, здесь нужны были сотни рабочих рук! Где, в какой части Старого или Нового света Барбикен и Николь могли найти столь таинственный уголок, что об их действиях не заподозрил никто из живущих по соседству? Не высадились ли они на каком-нибудь необитаемом острове Тихого океана? Но нет, — и этого быть не могло; в наши дни таких островов больше нет: все заняты англичанами. Разве только новоиспеченному акционерному обществу посчастливилось открыть какой-нибудь новый. Ведь нельзя же было в самом деле допустить мысль, что Барбикен и его друг забрались для своих работ на Северный полюс!