Введение в Новый Завет Том I

(2) Если Марк использовал доевангельское собрание чудес, он мог спорить с присущей тому христологией «божественного мужа»[237]. (В более общем комментарии на чудеса Т. Уиден[238] говорит, что христология «божественного мужа» доминировала среди читателей Мк и ассоциировалась ими с учениками Иисуса; Мк же решил дискредитировать учеников и такую христологию, предполагающую чудеса без страданий.) Однако вот проблема: гипотетичны не только сборник чудес и интенция Мк в обращении с ним — не факт, что идеология «божественного» мужа вообще существовала (см. выше, главу 5(Б) и главу 6); евангельские чудеса, возможно, ближе к ветхозаветным чудесам Илии и Елисея, чем к предполагаемым чудесам эллинистических чудотворцев; эта теория может отражать современный скептицизм относительно чудес как таковых. Если допустить возможность чудес (исцеления, воскрешения мертвых, умножение хлебов и т. д.), то источник, в котором Иисус их совершает, наделяет Его сверхъестественной силой. (В Евангелии только неверующие приписывают эту Его способность Вельзевулу, а христианский источник связал бы ее с величием Иисуса или Его близостью Богу.) Мк не приводит случаев скептицизма по поводу самого факта, что Иисус творил dynameis («могущественные деяния»)[239]. Все же в Мк можно усмотреть критику двух подходов к чудесам. Эксплицитно Марков Иисус отказывается творить чудеса для хвастовства или доказательства своих способностей; имплицитно описания Его чудес соединены с изображением Его как учителя и страдальца. Поэтому, если Марк использовал источник, изображавший Иисуса хвастливым обладателем необычных способностей или только торжествующим чудотворцем, он исправил этот источник. Что касается учеников, Бест[240] убедительно показывает, что Марков акцент на их провалах — пастырский пример читателям, у которых не все удавалось, а не полемика с оппонентами. Читатели могут узнать себя в этих учениках.

(3) Если Марк использовал доевангельское собрание притч, не исключено, что в этом источнике Иисус был лишь бродячим софистом, разрушающем привычные стереотипы. В таком случае Марк привнес в эти материалы христологию, соединив их с материалами, изображающими Иисуса Мессией и Сыном Божьим. Такая гипотеза в некоторой степени производна от концепции «мессианской тайны» (Вреде), но сочетается с тезисом о приоритете Q и христологии в общине Q (см. выше, главу б и ниже, Приложение I). Однако нехристологические домарковы стадии христианства и здесь абсолютно гипотетичны и противоречат многим фактам.

Хотя многие респектабельные новозаветники строят анализ Мк на том, как евангелист исправлял свои гипотетические источники, шаткость подобных реконструкций ставит их выводы под большое сомнение. Более того, даже в тех случаях, когда Марк действительно критикует некий образ мысли (например, христологию без страданий), эти ложные убеждения могли быть широко распространенными, а не ограниченными каким‑то конкретным источником или общиной.

Чтение Евангелия ради поверхностного впечатления[241]. Это может показаться наивным, но вот практический совет: людям, которые начинают знакомиться с Мк, лучше проигнорировать как теории о сознательной туманности Мк, так и теории о его источниках. Поверхностное чтение даст лучшее представление о тексте. В частности, вероятность того, что Матфей и Лука опирались на Мк, наводит на мысль, что христология Мк широко проповедовалась[242]. Рассмотрим кратко, какая картина вырисовывается при поверхностном прочтении Мк, позволяя различным христологическим титулам (Сын Человеческий, Мессия, Сын Божий) гармонично дополнять друг друга[243].