Введение в мифологию

Там соответствующая героиня, которую зовут Кримхильдой, выходит замуж вторично, намереваясь посредством нового мужа отомстить братьям за убийство Зигфрида. По понятным причинам слабая женщина сама отомстить не может, ей для этого нужно войско. А значит, нужен и новый муж, чтобы отомстить за первого. И дальше она заманивает братьев на смерть. А затем муж от ее имени – фактически это делает она – развязывает страшную бойню, в которой погибают тысячи бойцов, десятки тысяч только за одну ночь перебито, и всё это месть Кримхильды за Зигфрида. То есть, иными словами, то, что в Скандинавии – месть мужу за братьев, в Германии спустя несколько веков – месть братьям за мужа, то есть сюжет разворачивается опять на 180 градусов.

А теперь обратимся к тому, как именно погибают братья Кримхильды. Этот момент был мною рассмотрен. У меня он был опубликован в нескольких статьях, в основе которых были доклады. Кстати, как раз на Кавказе прочитанные. Сейчас поймете, при чем здесь Кавказ.

Дело в том, что обстоятельства смерти Гуннара настолько впечатляющи и нелогичны, что наш выдающийся исследователь Арон Яковлевич Гуревич в своей книге «“Эдда” и сага» вынужден открыто признать, что в рамках скандинавистики он, крупнейший наш специалист, не может ответить на вопрос, почему Гуннар гибнет столь экзотическим образом. Гуревич только подчеркивает тот факт, что это характеризует силу духа Гуннара, его ярость нрава и прочие чисто героические качества.

Итак, я напомню обстоятельства смерти Гуннара. В лучших песнях Эдды даже не говорится ни слова о том, чтобы он оказал сопротивление, то есть похоже, его просто хватают. Он не сопротивляется, и, кстати, как мы увидим в дальнейшем, отнюдь не потому, что труслив. Его хватают, приводят к Атли и затем его ввергают босым в змеиный ров. Судя по дальнейшим событиям, руки у него связаны, но туда вместе с ним кладут его арфу, на которой он играет пальцами ног.

Для чего он играет пальцами ног? Из лучших текстов абсолютно непонятно. Вообще говоря, в лучших текстах даже как-то о смерти Гуннара ничего не говорится, а образ его игры в змеином рву, такой неслыханной, действительно героической смерти всячески подчеркивается. Этому предшествует еще один эпизод. Хёгни, в отличие от Гуннара, оказывает сопротивление, убивая один нескольких человек. Но в итоге одолевают и его. Пока оба брата еще живы, Атли спрашивает у Гуннара, где клад. И тот отвечает, что, пока жив Хёгни, он на этот вопрос отвечать отказывается, пусть ему принесут сердце брата. Правда, вместо того, чтобы убить Хёгни, убивают раба и приносят его сердце. И Гуннар отвечает, что это не сердце Хёгни, потому что сердце Хёгни бесстрашно, а это дрожит на блюде, как и прежде дрожало в груди.

Тогда казнят Хёгни, приносят его сердце, и, увидев, что его брат убит, Гуннар говорит, что это действительно сердце Хёгни, он теперь это видит, и раз так, то я один знаю, где находится клад, и ты, Атли, его не получишь. При этом клад находится на дне Рейна, с которым связан довольно сложный момент, потому что есть две прямо противоположные точки зрения, как это понимать. И я не знаю, какая из них правильная.

Дело в том, что Гуревич это понимает очень просто: они утопили клад, и, таким образом, клад никому не достанется. Но почему бы Гуннару не сказать это Атли прямо? Всё, клад ты уже не получишь никогда. Мы его утопили. Это было бы логично. А вместо этого он требует мученической казни для своего брата.

Но есть и другая точка зрения: обычай прятать клад в кожаных мешках под водой, на порогах реки или под берегом, существовал, то есть клад действительно может быть не уничтожен, а спрятан. И тогда это имеет несколько большую логичность, но всё равно в основном мифологичность.

О том, почему Гуннар требует мучительной казни для Хёгни, – об этом как раз очень хорошо пишет Гуревич. Поскольку ценностью скандинава является, как уже неоднократно говорилось, не победа, а слава, Гуннар тем самым обеспечивает брату то, благодаря чему мы сейчас про Хёгни и говорим. То есть он ему обеспечивает грандиозную посмертную славу. И самого Гуннара, как я уже сказала, ввергают в змеиный ров престранным образом.