Введение в мифологию

Но я хочу обратить ваше внимание на другой момент: вторичность сюжетного мифа по отношению к Одину. Изначально есть образ всеведущего одноглазого Одина. Одноглазость – знак его всеведения. Дальше возникает вопрос: а как Один стал одноглазым? И тогда появляется история его контроверзы с Мимиром. В мифологии образ предшествует сюжету. Хотя в том виде, как излагаются мифы в энциклопедиях для школьников, всё идет наоборот. Про противопоставление дяди и племянника опять-таки говорится в самом начале. Итак, первичны образ одноглазого Одина и мотив вражды дяди и племянника. И на таком скелете нарастает мясо мифа.

И наконец, следует очень и очень сложная история о третьем обретении. Настолько запутанная, что я не в состоянии воспроизвести все ее ходы, а вы не в состоянии запомнить. История о Меде поэзии. Она также связана с первой войной между асами и ванами.

Асы и ваны решили заключить мир, и подписание мирного договора произошло таким образом: они взяли котел, смешали там, нет, не кровь, смешали там свою слюну: они в этот котел наплевали. Слюна как жидкость человеческого организма вполне могла быть заменителем крови (это для нас она сейчас что-то сниженное, а для древних скандинавов была равносильна крови). И, как мы увидим в дальнейшем, она в кровь и обратится. При помощи слюны традиционно в древних обществах приготавливали сброженные напитки. Неудивительно, что из этой слюны лепят человека и называют его Квасир. Имя действительно однокоренное русскому «квас», а также глаголу «квасить». Квас, впрочем, напиток безалкогольный, а при помощи слюны делались напитки хмельные.

Квасир – мудрейший из существ, его речь – поэзия. Но Квасира убивают. И дальше в ходе сложной многоходовой истории кровь Квасира собирается в котел, который называет Одрёрир (тот же самый корень óðr), и превращается в мед поэзии. Тот, кто из него отопьет, станет поэтом. И одновременно подразумевается, что он обретет высшую мудрость. Одрёрир достается дочери великана, которая должна его сторожить, а живет она в кольце гор. Один решает похитить мед поэзии. Он пробуравливает туннель в кольце гор, проникает туда, соблазняет девушку, проводит с ней три ночи и просит у нее права сделать три глотка из котла с медом поэзии. Доверчивая девушка разрешает – он выпивает всё, превращается в орла и летит к себе в Асгард. В облике другого орла за ним летит великан и едва не настигает его. Один приказывает поставить три чана, чтобы он мог выплюнуть мед поэзии, чтобы тот достался всем. Три чана ставят, и он выплевывает мед. Но, к сожалению, по причине спешки часть меда вышла, скажем так, из противоположного отверстия, и это доля плохих рифмоплетов. А доля хороших – то, что Один выплюнул из клюва. Этот миф был бы просто отчасти забавным, отчасти необходимым для заучивания, если бы не одно серьезнейшее «но».

Дело в том, что этот миф оказывается в ряду других индоевропейских мифов, в частности одного индийского, а второго – греческого. Миф о принесении в мир людей мудрости. Что у нас есть? У нас есть верховный бог, птицей которого является орел. Есть некий объект, который воплощает в себе мудрость. Он находится на горе, как в индийском мифе. Это миф о добывании чудесного напитка сомы, связанного и с экстатическим переживанием, и с поэзией, и с мудростью. В индийском мифе бог Сома находится на горе, и верховный бог-громовержец Индра посылает за ним орла. Орел прилетает, уговаривает Сому лететь к богам и позже – к людям; Сома соглашается. И орел его несет, некий стрелок попадает в орла, выбивает у него одно-единственное перо, но в конечном итоге Сома доставлен туда, куда надо.

Итак, у нас есть громовержец, верховный бог, чудесный напиток или какое-либо иное чудесное качество, горы, основной сюжет – мотив похищения этого напитка или этого качества, и фигурирует тот, кто в орла стреляет. Вы, наверное, уже понимаете, к чему я клоню. А клоню я к тому, что периферийной реализацией этого сюжета оказывается миф о Прометее. И если в скандинавской и индийской версиях мифа соответствующее чудесное качество (напиток) похищается по приказу верховного бога и громовержца, как в Индии, или просто им самим, как в Скандинавии, то в Греции это происходит против воли верховного бога. Но заметим, что здесь, согласно принципу мозаики, мотив верховного бога всё равно присутствует. И в Индии подстреливают орла, но поскольку в Индии орел – свой, то никто его насмерть убивать не будет, и индийский орел просто ранен. В Греции, понятное дело, Геракл убивает орла Зевса. В скандинавском мифе на орла нападают, но он благополучно улетает от преследователей. Вот таким вот образом.