Как и предыдущий, данный принцип требует предварительно сформулированной гипотезы о факторах, которые будут рассматриваться как релевантные. Этот принцип не может нам указать, какие из бесчисленного числа существующих факторов следует отобрать для изучения. Кроме того, данный принцип требует того, чтобы факторы были правильно разделены и разложены. Мы вынуждены признать, что данный метод не может быть методом открытия.
Является ли метод единственного различия методом доказательства? Не в большей степени, чем таковым является метод единственного сходства! Ценностью, которой может обладать принцип единственного различия, зависит от допущения о том, что различия являются установленными с учетом наличия или отсутствия некоторого единственного фактора. Однако может ли данный принцип уверить нас в том, что такой фактор не является составным?
Предположим, что некоторый человек не умеет приспосабливаться к психологической и социальной обстановке. Его преследуют мучительные сны. Он обращается к психоаналитику, который предлагает ему рассказать о личных подробностях его автобиографии и, в частности, о его половой жизни. Человек «избавляется» от проблем с приспособлением к обстановке, и его перестают мучить сны. Кажется, что в данном случае применим принцип единственного различия: «единственное различие» между событиями в жизни этого человека в течение указанного периода времени заключается в том, что он выразил свои скрытые сексуальные желания. Можем ли мы на основании этого обоснованно заключать, что причиной выздоровления является свободное обсуждение сексуальных вопросов? Разумеется, нет. Изменения в жизни человека могут, на самом деле, происходить из того, что в психоаналитике он нашел сочувствующего слушателя вне зависимости от обсуждаемого предмета или же в силу прекращения некоторых органических расстройств, оставшихся неизвестными как для самого пациента, так и для аналитика.
Может ли данный метод продемонстрировать неизменную связь при рассмотрении двух примеров? Допустим, читатель проводит бессонную ночь, однако на следующую ночь он спит, не тревожась. Читатель может убедить себя, что единственное «значимое» различие в его поведении в два дня, предшествующие двум указанным ночам, заключается в том, что в первый день он пил кофе, а во второй нет. Может ли читатель обоснованно заключить, что кофе (для него) является неизменной причиной бессонницы при прочих равных обстоятельствах? Может оказаться истинным то, что в первую ночь он мучился от бессонницы именно из-за кофе. Тем не менее, все равно может оказаться, что само по себе употребление кофе не привело к нежелательному результату. Бессонница могла быть вызвана препаратом, содержащимся в кофе. Согласно гипотезе, бессонница в ту конкретную ночь была вызвана употреблением того конкретного кофе. Однако из этого не следует, что в общем употребление кофе вызывает бессонную ночь. Применение принципа единственного различия, таким образом, не приводит во всех случаях к определению тех факторов, в терминах которых можно выразить неизменное отношение, но может при этом привести к утверждению наличия некоторого неизменного отношения там, где его на самом деле нет. Данный принцип не защищает нас от заблуждения, известного как post hoc, ergo propter hoc [82] : бессонница может следовать за употреблением кофе, но может случиться так, что она имеет место не в силу того, что читатель выпил кофе.