Введение в философию иудаизма

Все три приведенных подхода, по сути своей, описывают гуманистическую мораль, в которой система ценностей выработана самим человеком. Такая мораль представляет собой автономную систему, так как источником ценностей в ней является сам человек. Руководствуясь своими естественными духовными потребностями — стремлением к счастью, влечением к силе, человек вырабатывает нравственные критерии, определяет для себя нормы поведения, формирует представления об этике. Разум человека предписывает ему делать одно и не делать другого, совершать те или иные поступки. Этичность поступка определяется отношением к нему самого человека, его собственным пониманием нравственности. Мораль, таким образом, становится относительной и не знает понятия обязанности.

Единственным из философов, кто связывал мораль с понятием абсолютной обязанности, был Кант. В своей книге “Обоснование метафизической морали” он пытался философски обосновать мораль как некий изначально предписанный запрет (по его собственной терминологии, “категорический императив”), обязательный для всех людей. Обязанность заключена внутри моральной установки, человек подчиняется этой закономерности. По Канту, человек благородной души не является моральным, поскольку он руководствуется побуждением, природной склонностью, а не моральным приказом. Моральным моментом является подчинение обязательствам.

Подобный тип морали представлен Танахом. В нем великим является тот, кто поступает в соответствии с обязательствами. Источником моральных обязанностей является Бог.

Согласно Танаху, человеку надлежит поступать определенным образом вне всякой зависимости от того, что это ему принесет, счастье или горе, пользу или вред. Данная ему свыше система ценностей диктует, что этично, а что безнравственно. Мораль Танаха, таким образом, являет собой гетерономную систему (“гетеро” — другой, “номус” — закон), т. е. систему, в которой предписание исходит не от человека или общества, а от некой внешней силы, стоящей вне системы, — от Бога.

Бог определяет нравственный закон и является единственной инстанцией оценки поступков человека с точки зрения этого закона. Человеку надлежит выполнять заповеди как некую абсолютную обязательную норму, определяемую ему свыше.

Новизна идеи Танаха в том, что мораль обязывает человека. При такой постановке вопроса заповедь “не убий” становится непреложным законом, диктующим, что убивать запрещено.

Все заповеди Танаха построены на гетерономной морали, т. е. исходят от Бога. Ярким примером может служить заповедь “Бойтесь каждый матери своей и отца своего, и Субботы мои соблюдайте. Я — Господь Бог ваш”.

Толкователь Танаха Раши расшифровывает эту заповедь следующим образом: матери и отца бойтесь, но если отец говорит вам нарушить Субботу, то помните: Я — Господь Бог ваш. Иными словами, если родители велят сделать что-то, что противоречит указу Всевышнего, нужно слушать Бога.

Заповедь состоит как бы из двух частей. Первая — “бойтесь каждый матери своей и отца своего” — дополняет известную заповедь “почитай отца и мать своих” и носит универсальный характер. В любом обществе статус родителей обуславливается социальными, а не религиозными причинами. В подходе к этому вопросу нет ничего уникального, присущего сугубо еврейскому мировоззрению. Вторая же часть заповеди — “Субботы мои соблюдайте” — является типично религиозной заповедью. Она исходит от Бога, связана исключительно с Богом, дана только сынам Израиля.

Сама идея подобной заповеди присуща только Танаху, поскольку речь идет о гетерономной морали: источник обоих предписаний, внешне даже как бы противоречащих друг другу — один и тот же, а именно — мораль, данная человеку Богом. Человек призван почитать своих родителей не в силу социальных причин, а как религиозное предписание, сходное с соблюдением Субботы. Таким образом, два рода ценностей — религиозные и моральные — исходят в Танахе из одного и того же источника, имя которому — Бог.

Все заповеди Танаха формируются по одному и тому же принципу — “Ибо Я — Господь”. Танах не делает разделения между социальным и религиозным аспектами, морально-общественная ценность его заповедей вытекает не из социальных, а из религиозных предписаний.

Возьмем для примера заповедь “лекет, шехаха и пея” (о крае поля, забытых и недожатых колосках), которая предписывает оставлять бедным недожатые колоски. Заповедь носит явно социальный характер. Но почему, собственно, человеку надлежит выполнять эту нелегкую заповедь? Потому ли, что он тоже может стать бедным? Потому ли, что так подсказывает ему его совесть? Ответ лежит в области религиозной: человек обязан выполнять эту заповедь потому, что она исходит от Бога (“Я — Господь твой”).

Другой характерный пример — запрет “Не крадите, не лгите, не обманывайте”, который говорит об определенных социальных нормах поведения. И здесь же — чисто религиозный запрет “И не клянитесь именем моим”… и далее — тоже слияние социального и религиозного аспектов: “Не задерживай у себя на ночь платы наемнику утра, потому что Я — Господь”.