Вурдалак

Владимир вспомнил, что так был одет кучер, сидевший на облучке кареты незнакомки. «Художник убегает из лечебницы для того, чтобы стать кучером, пусть и прелестной барышни? А почему бы и нет, если он влюблен? Влюбленные готовы совершать сумасбродства».

– Где и на что художник жил? Ведь не продажей своих картин!

– У него свой дом, доставшийся ему после смерти родителей. Он расположен за Стрижнем, где именно – не знаю. Он рисовал вывески для трактиров, магазинов, писал на заказ картины, делал копии полотен знаменитых художников. О нем говорили, что очень талантлив, вот только бес в нем сидит.

У Владимира четко заработала мысль: «У художника есть свой дом, где он живет один. Он вполне может привозить туда свои жертвы и без помех расправляться с ними. И освобождаться от тел ему просто – переезжая ночью Красный мост. В темноте мертвеца не отличишь от живого, одно движение – и тело летит с кареты через перила моста в реку! – Тут Владимира обдало жаром. – Но в таком случае пассажирка в карете не могла не знать обо всем этом!»

– Кареты у него нет?

– Вы что?! – Катя опешила. – Он и на извозчика не мог потратиться, в основном ходил пешком в своем странном одеянии.

– Жаль, что неизвестен адрес его места жительства.

– Если нужно, я узнаю.

– Буду весьма признателен. – Владимир посмотрел на часы и вздохнул. – Пора на работу! – Он видел по глазам девушки, что она хочет продолжить разговор, но больше задерживаться не мог.

В отделении его поджидал следователь Катасонов со своим помощником – молодым человеком с тонкими усиками, в темном пиджаке и котелке.

– Лифшиц, Яков Давыдович, – представил Катасонов помощника и недовольным тоном добавил: – Как я погляжу, вы не особенно горите, выполняя мое поручение! Мы вас полчаса дожидаемся!

– Прошу меня простить, я ездил обедать. Работа продвигается, но не так быстро, как нам хотелось бы.

Владимир завел их в фельдшерскую, усадил за стол и показал, как он изучает документы в каждой папке, сверяется с журналом, в книгах выискивает симптомы заболеваний, узнает, характерно ли для того или иного заболевания агрессивное поведение. В заключение Владимир высказал свое мнение об убийце:

– Если убийца и в самом деле психически больной человек и был на излечении в нашем отделении, то о нем можно сказать следующее. Он не психопат, не истерик, а больной, живущий своими фантазиями. Для него они само собой разумеющееся и не требуют доказательств своей реальности, как растущее дерево во дворе, дом, в котором он живет. Своими фантазиями он ни с кем не делится, полагает, что обладает чрезвычайной тайной. В поведении его окружающие замечают странности, но не видят в них ничего угрожающего, считают его чудаком. Свои преступления он готовит заранее, скорее всего, придумал какой-то ритуал или прочитал о чем-нибудь подобном. И во время этого ритуала он расправляется с жертвой. Для него главное не само убийство, а соблюдение некого ритуального действа. По натуре этот человек замкнут, неразговорчив.

Катасонов пару раз хлопнул в ладоши и иронично произнес:

– Достойным окончанием вашего спича, Владимир Иванович, было бы назвать имя убийцы, но раз оно вам неизвестно, это все домыслы! Верны или неверны ваши умозаключения, мы узнаем, лишь когда разоблачим преступника.

– Я предполагал, что мои рассуждения вас заинтересуют и помогут хотя бы составить представление о том, кого мы ловим, – разочарованно произнес Владимир.

– Преступников разыскиваем мы, а вы нам только помогаете! – напыщенно произнес Катасонов, потом, очевидно решив, что был излишне резким, добавил: – Мы делаем общее дело, но каждый на своем месте. Я вас очень прошу, Владимир Иванович, как можно быстрее закончить просматривать папки и выявить подозреваемых для проверки. Для этого у вас все есть!

– К сожалению, имеются сложности, требуется ваша помощь, – возразил Владимир и рассказал об особом положении доктора Топалова и его пациентов.

Лицо Катасонова от злости стало свекольного цвета, и он сразу направился в кабинет заведующего отделением. Владимир посчитал, что его вскоре позовут, но Бобров и Катасонов обошлись без него и, судя по всему, не поскандалили. Торжествующий, сияющий Катасонов вышел из кабинета, а заведующий отделением велел позвать доктора Топалова:

– Вам предоставят любые документы и без всяких ограничений! – сказал следователь Владимиру.

– Как вам это удалось? – поразился тот, не ожидая, что так легко решится вопрос.

– Позвонили председателю попечительского совета, господину Верещагину, умнейшему человеку. Он сразу дал разрешение, а указания Олега Вениаминовича не обсуждаются. Так что, Владимир Иванович, за работу! Ожидаем от вас более конкретных результатов.