Вундеркинды

— Нет, профессор, не было. — Я не ожидал, что он воспримет мой вопрос настолько серьезно, и пожалел, что не могу вспомнить о нем ничего конкретного. — А теперь я играю в одной группе. Нас приглашают на разные вечеринки, иногда даже платят за выступления.

— Сэм, — я ткнул большим пальцем в направлении зала, — ты там уже убирал?

— Убирал. А-а, профессор Трипп, так это вы потеряли рюкзак?

Рюкзак лежал у Сэма в кладовке между красным пластмассовым ведром и гитарой в черном кожаном чехле, густо залепленном пестрыми наклейками.

— Мне показалось, что внутри лежат какие-то листочки, — сказал Тракслер, протягивая мне рюкзак. — Рукопись, наверное?

— Она самая. Большое спасибо, Сэм. — Я взял рюкзак и направился к двери.

— Не за что. — Сэм пошел провожать меня до выхода, по всей вероятности, мое вторжение стало для него законным предлогом, чтобы отвлечься от нудной работы. — Э-э, профессор, а это все правда, про Эррола Флинна? Ну, что для улучшения эрекции он обмакивал свой член в кока-колу.

— Черт возьми, Тракслер, я-то откуда могу знать, что он там делал со своим членом?

— Но как же, профессор, — парень выглядел слегка озадаченным, — вы же читаете биографию Эррола Флинна? — Он показал на рюкзак.

— О, да, конечно! — Я хлопнул себя по лбу. — Чистая правда. Он натирал член разными… м-м… веществами. Перцем. Металлическими опилками. Топленым овечьим жиром.

— Идиот. — Сэм вежливо улыбнулся и распахнул передо мной дверь. — Всего доброго, профессор.

— Пока, Сэм. — Я переступил порог. — Да, хотел спросить… как называется ваша группа? Я ведь должен следить за вашими… м-м… творческими успехами.

— Никак не называется. Мы пробовали разные варианты: «Сладкое мясо», «Горькая пилюля», «Большая берцовая кость», — но они как-то не приживаются. Ну, вы сами знаете, придумать название не так-то просто. А пока люди называют нас «Сэм и его парни» или «Банда Грэга».

— Логично, — сказал я. Слушая Сэма, я машинально перебирал в руках тесемки, которыми был стянут рюкзак Джеймса, неожиданно они развязались, и рюкзак скользнул вниз. Я успел ухватить его за верхний клапан и прижать к бедру. В раскрывшемся рюкзаке я увидел перетянутую резинкой пухлую рукопись Джеймса Лира.

— Новая книга? — почтительным тоном спросил Сэм.

Я кивнул. Джеймс не стал тратить время на такие формальности, как титульный лист с указанием имени автора; наверху страницы было просто написано крупными буквами: «ПАРАД ЛЮБВИ», далее шла жирная единица, обозначающая первую главу, и текст:

В пятницу после обеда отец вручил ему сотню мятых купюр достоинством в один доллар каждая и велел купить приличный пиджак в котором он мог бы пойти на вечер встречи выпускников колледжа.

В первом предложении читатель сразу же знакомится с двумя героями, видит свернутые в трубочку мелкие купюры, как образ тяжелой трудовой жизни и постоянной нужды, и слышит звучащий за кадром голос автора, который бесстрастным тоном излагает свою историю. Трудно было представить более удачное первое предложение. Я подумал, что после слова «пиджак» не помешало бы поставить запятую, но, по крайней мере, это была внятная фраза, не похожая на привычный рваный стиль Джеймса. Помнится, одна из его историй начиналась таким пассажем: «Испорчен. Был обед. Окончательно». Переходя к крупной прозе, он, похоже, решил обойтись без экспериментов. Второе предложение тоже не вызывало особых возражений:

Он доехал до Уилкез-Барра и потратил все деньги на симпатичный хромированный пистолет.

— Хорошая книга? — спросил Сэм.

— Не знаю, может быть.

Я затолкал рукопись обратно в рюкзак и пристроил ее рядом с большим пакетом, — биография Эррола Флинна, решил я, — небрежно завернутым в какую-то мягкую черную тряпку. В тусклом лоске ткани мне почудилось что-то знакомое. Осторожно отогнув уголок, я увидел желтоватый мех и почувствовал слабый запах нафталина. Казалось, в сонной темноте ночи раздался глубокий вздох, как будто кто-то со свистом втянул воздух сквозь сомкнутые зубы; мелкая морось неожиданно превратилась в настоящий дождь, тяжелые капли упали на рукопись Джеймса Лира, размыв в чернильную кляксу первое предложение, и такими же кляксами расползлись по жакету Мэрилин Монро, в котором она вместе со своим новоиспеченным мужем, мрачно восседавшим за рулем «ди сото», отправилась навстречу своей судьбе.

— Это не мой жакет, — сказал я Сэму Тракслеру.

— Ну да, я так и подумал.

Я покидал Тау-Холл с нехорошим предчувствием, что моему везению приходит конец. Когда я обогнул здание и, свернув за угол, подошел к стоянке, ни Крабтри, ни машины на месте не было.

* * *