Вундеркинды

— Черт тебя подери, вечно ты перед всеми извиняешься! — Она уставилась на Эмили долгим взглядом, в котором читались жалость и презрение. В гостиной Воршоу кроме двух диванов, трех кресел и многочисленных пуфиков стояло также восемь стульев из светлой карельской березы, с красивыми резными спинками и гнутыми ножками; когда Дебора вскочила из-за стола, она так резко отодвинула свой стул, что передние ножки оторвались от пола, пару секунд стул балансировал на задних ножках, потом покачнулся и с грохотом упал на пол. Дебора резко обернулась, пытаясь поймать его, концом пояса от халата она зацепила свой бокал с вином, бокал печально звякнул и опрокинулся. — Все, — объявила Дебора с видом страшно усталого человека, — я сыта по горло. — Она сделала глубокий вдох и снова открыла рот. Я зажмурился и приготовился выслушать продолжение.

Услышав, как хлопнула дверь на кухню, я открыл глаза и обнаружил, что Деборы в комнате не было. Мари тоже исчезла. Через мгновение она снова появилась на пороге кухни с мокрой тряпкой в руках. Мари подошла к столу и накрыла ею расползающееся по скатерти большое кроваво-красное пятно. Повинуясь ее приказанию, Фил бросился поднимать опрокинутый стул. Ирвин избрал свою обычную тактику, к которой он прибегал, когда в доме разгорался скандал, — если речь шла о Деборе, Ирвин предпочитал называть скандал «приступом раздражения», — и полностью сосредоточился на еде: уткнувшись в тарелку, он с решительным видом взялся за толстый ломоть кугела. Джеймс погрузился в изучение стоящей перед ним бутылки калифорнийского вина: он читал текст на этикетке с таким озабоченным видом, как будто вдруг обнаружил, что напиток, который он пил весь вечер, называется вином, и теперь искал, не сообщает ли производитель, что нужно сделать, чтобы перестать пить. Я взглянул на Эмили — она внимательно смотрела на Айрин, которая, к моему величайшему изумлению, смотрела на меня. Мне в голову пришла безумная мысль, что, возможно, Дебора поделилась моим секретом вовсе не с сестрой, а с матерью. Но в следующее мгновение я понял, о чем думала Айрин: все тот же оптимизм, который заставлял ее верить, что наш брак с Эмили еще можно спасти, вселил в нее надежду, что странное поведение Деборы объясняется какими-то иными, внешними причинами. Она считала, что я угостил Дебору марихуаной.

— Дебора… — Я улыбнулся и сокрушенно покачал головой. Возле моего правого уха что-то зашуршало, и ко мне в тарелку плюхнулась ярко-голубая лепешка — моя пасхальная ермолка упала в праздничный салат.

Эмили поднялась из-за стола.

— Сейчас вернусь, — бросила она и решительным шагом направилась на кухню. Затем мы услышали, как хлопнула входная дверь, и через мгновение со двора донеслись возбужденные голоса. Мы остались вшестером. В гостиной воцарилась тишина. Мы сидели за столом и смотрели на разбросанные по скатерти кусочки мацы — они были похожи на белые страницы, вырванные из наших молитвенников. Мари, Айрин и Ирвин предприняли отчаянную попытку завести разговор: они стали вспоминать документальный фильм, который видели накануне вечером, в фильме рассказывалось о нескольких евреях, собиравших средства на восстановление Иерусалимского храма. Но разговор быстро иссяк. Все, на что мы были способны, это молча есть, стараясь не подавиться праздничным угощением и побороть безумное желание прислушаться к долетавшим со двора приглушенным голосам. Мне, естественно, это не удалось. Я не слышал, о чем говорят сестры, но мне и не требовалось слышать их реплики — я сам мог дословно воспроизвести весь диалог.

— А как тебе сюжет про шведскую ферму, где они уже начали разводить телок особой рыжей масти? — спросила Мари.

— Невероятно, — воскликнула Айрин, — я просто поверить не могла, когда узнала, что Абрамовичи, — помнишь, Кен и Джанет из Тинека, — собираются перевести на счет фермы пять тысяч долларов, чтобы у них была своя собственная жертвенная телка.

— Угу, — хмыкнул Ирвин. — Я, пожалуй, отзову наш вступительный взнос.

Мы услышали, как хлопнула входная дверь. Эмили вернулась в дом. Промчавшись через кухню, что уже само по себе было необычным, она ворвалась в гостиную и бросилась к стенному шкафу. Схватив длинный кожаный плащ, в котором вчера утром она сбежала из Питсбурга, Эмили кинулась обратно к дверям. По пути она на секунду остановилась, чтобы бросить на меня полный страдания взгляд, и выскочила из комнаты. Еще секунд тридцать мы неподвижно сидели за столом — Грэди Трипп и все эти люди, которые очень внимательно разглядывали его. Затем послышался осторожный скрип половиц, и в гостиной появилась Дебора. Вид у нее был довольный, энергично двигая челюстями, она перекатывала во рту большой кусок жвачки.

— Где твоя сестра? — спросил Ирвин.

— Поехала проветриться. — Дебора слегка пожала плечами.

— С ней все в порядке?

— Лучше не бывает.