Вуаль темнее ночи

Они зашли в небольшую гримерную, и гример, женщина неопределенного возраста, сама очень искусно загримированная, принялась колдовать над ними. Когда она закончила, принеслась костюмерша Лариса и придирчиво осмотрела актеров, разумеется, больше сосредоточившись на Романе:

– По-моему, все отлично.

– По-нашему, тоже, – Бучумов посмотрел на огромные настенные часы. – Кажется, нам скоро выходить на сцену. – Если вам не трудно, Лариса, оставьте нас с приятелем наедине. Нам нужно сосредоточиться перед выходом.

Ларису бесцеремонно выпроваживали, однако она не обиделась:

– Ладно, раз так, я вас оставлю. Успеха, ребята.

Когда она ушла, Валерий повернулся к Бучумову и произнес:

– Я еще раз хочу сказать тебе спасибо.

– Опять? – изумился тот. – Сколько можно?

– Я готов повторять тебе это снова и снова. – Руденко уставился на свое отражение в большом зеркале. – Благодаря тебе я наконец-то получил нормальную роль. Хотя ты и сам говорил: мол, я талантливее некоторых ведущих актеров нашего театра, а ведь мне даже театрального образования не удалось получить. И все из-за проклятого лица. Учась в десятом классе, я посещал театральную школу, и педагог, известная актриса Пономарева, ну, которую потом убили, все время твердила мне: «Вы очень талантливый мальчик. Правда, внешность может сыграть с вами неприятную штуку, но вы все равно идите к цели». И я шел, однако все бесполезно. Ни в одно театральное училище меня не приняли.

Роман уставился на коллегу:

– Как же ты попал в театр?

– У моей матери здесь работала подруга художником-декоратором. Она и устроила меня сюда, – он горько хмыкнул. – Представляешь, какие мне давали роли? Ну, какие у нас называют «кушать подано». Ох, это было большое унижение. И только ты первый раз за всю мою жизнь пробил мне нормальную роль. Почти главную. И я не устану благодарить тебя.

Бучумов пожал плечами:

– Не за что. Я обещаю, что пробью тебе еще не одну хорошую роль. Знаешь, я сказал нашему режиссеру: либо я играю с Руденко, либо ищите другого на главную роль, я на сцену не выйду. Ну, а он дорожит моей популярностью. Но это во-вторых. А во-первых, он знает: ты прекрасно справишься. После первого спектакля режиссер мне сам это сказал.

Глаза Руденко загорелись:

– Что, так и сказал?

– Вот именно.

– Здорово. В общем, я навек твой должник, – заметил он.

В дверь постучали, и ворвалась молодая актриса, игравшая роль Лауры и донны Анны, Таня Ратушная. Валерию всегда казалось, что Бучумов к ней неравнодушен. Впрочем, и она проявляла к нему интерес, несмотря на мужа, работавшего в театре помощником режиссера.

– Ну, мои дорогие, – произнесла она, как и костюмер, обращаясь больше к Роману. – Мне сказали: зал будет полон. Билеты все распроданы. Весь город так и прет на тебя, Ромочка. Ты готов, как всегда, продемонстрировать великое театральное искусство?

– Только ради тебя, – он послал ей воздушный поцелуй. – А твоему муженьку нравится?

Она пожала плечами:

– В общем, да. А как вам его идея? Это он предложил нашему главрежу некоторые новшества в трагедии «Каменный гость», где мы с вами главные исполнители.

– Финт с кинжалом в конце? – догадался Руденко. – Ведь у Пушкина статуя Командора убивает дона Гуана по-другому.

Девушка кивнула:

– Совершенно верно, только неизвестно как. Володя считает, что они равны по силе и что Дон Гуан мог победить Командора каким-нибудь вероломным способом. Поэтому когда Командор обращается к тебе с просьбой дать руку, он неожиданно вытаскивает кинжал и убивает Дона Гуана. Как по-вашему?

Бучумов пожал плечами

– Вообще, если честно, не очень. Классиков нельзя переделывать. На то они и классики. И откуда у статуи кинжал? Я всегда считал: Дон Гуан умер от испуга. У него разорвалось сердце.

Таня смутилась:

– Я не согласна. Во-первых, каждый понимает произведение по-своему. Поэтому и существуют Гамлет Высоцкого и Гамлет Смоктуновского. Валерий, а вы как считаете?

– Наверное, каждый из вас прав, – задумчиво проговорил Руденко и постарался сменить тему. – Ребята, нам скоро на сцену. Лучше скажите, что нужно делать, чтобы хорошо сыграть? Знаете, Танечка?

Татьяна задумалась.

– И тут все зависит от актера. Я вот недавно записи Аллы Демидовой читала. Она тоже так думает. А все потому, что существуют разные актеры. Ну, как люди. Один за сутки до спектакля уже никого не принимает, отключает телефон и целиком погружается в предстоящую работу. Другой может за три минуты до выхода на сцену курить, рассказывать анекдоты… А еще она говорит: многое зависит от роли. Когда Демидова готовится к «Гамлету», она сидит дома и к телефону не подходит, потому что Шекспир требует полного растворения в своей драматургии, аскетичности, подготовленности. Даже чисто физиологически. И надо входить в эту роль чистой. А для других ролей, наоборот, Демидова советует больше уставать. И для многих ее коллег все зависит от роли. Астангов перед ответственным монологом опускал руки в горячую воду; Щукин, когда играл Егора Булычева, перед выходом на сцену прослушивал Шаляпина: «Уймитесь, волнения, страсти…»

Руденко улыбнулся: