Вуаль темнее ночи

– Мы сидели рядом с Танюшей и тоже ничего не заметили, – признался высокий черноволосый красавец с ямочками на щеках. – Вы спросите у уборщицы и реквизитора. Они всегда сидят на репетициях в первом ряду.

Павел и Константин прошли к сцене. Персонал ждал их. Петя и Леонид осматривали сцену, а Катя примостилась в уголке.

– Где находились вы? – обратился Костя к пожилой женщине с добрым морщинистым лицом – уборщице.

– Я сидела на первом ряду справа, – пояснила она.

– Вы заметили кого-нибудь?

Уборщица покачала головой:

– Нет, к сожалению. У меня плохое зрение. Без очков вижу слабо.

– Понятно. А вы? – Скворцов повернулся к реквизитору. Иваныч, который пришел в себя после оказания ему медицинской помощи, еле держался на ногах, однако отказался ехать в больницу.

– Я видел, – прошептал он.

Павел и Костя подались вперед:

– Кого же вы видели?

Реквизитор нервно глотнул. Острый кадык так и ходил по тощей жилистой шее.

– Я виноват… Я увидел темную фигуру, но ничего не сказал Александру. А ведь он меня просил проследить… Однако я не придал этому значения. Понимаете, у меня давление, я закрыл глаза, потому что сильно стучало в висках, а потом, когда открыл, фигура словно слилась со стеной. Я решил, что это спазм и у меня просто пятна в глазах от давления, и не обратил на это внимания.

– Мужская фигура или женская? – поинтересовался Киселев.

Реквизитор наморщил лоб:

– Женская, это точно. Мне показалось, дама была в длинном платье. Но в этом спектакле играет только одна женщина – Таня Белых. А она сидела в конце зала, я слышал ее смех. Вот почему я и подумал, что мне померещилось.

– Ясно, – майор подошел к сцене. – Ребята, как на первый взгляд это такой же кинжал?

– На первый взгляд такой, – отозвался Сомов. – Но точнее пусть скажет Станислав Михайлович.

Эксперт не замедлил явиться со своим неизменным саквояжем.

– Кажется, точная копия, – произнес он, увидев орудие преступления. – Но, как всегда, окончательный вывод сделаю после экспертизы. Эх, бедный парень, – он покосился на труп. – А этот кому перешел дорогу? Кто это вообще?

– Рабочий сцены Игорь Найденов, – сообщил Костя.

– Ладно, принимаюсь за работу, – Заболотный поставил саквояж у стены. – Вы подождете здесь?

– Нам нужно поговорить с главрежем, – пояснил Павел и обратился к еще бледному Ходынскому. – Пройдемте к вам в кабинет.

Его голос звучал грозно, и главреж почуял недоброе.

– Вы так со мной говорите, будто во всем виноват я, – прошептал он.

Павел презрительно усмехнулся:

– Кое в чем вы точно виноваты. Нам удалось выяснить ваши махинации с медкнижками ваших артистов. Косвенно вы виновны в смерти двоих из них. Но у меня вопрос, Олег Иванович. Почему же вы рассказали нам такой бред о том, что их якобы пытался отравить Лавровский? Неужели вы думали, что ваша ложь прокатит? А если бы на самом деле назначили эксгумацию?

Ходынский побледнел еще больше.

– Я бы с удовольствием смолчал, однако знал: нашему гримеру никакая сила на свете не закроет рот. Одно время я даже думал ей заплатить, чтобы она не трепала на каждом углу о том, что видела, но понял: будет еще хуже. В ее рассказе начну фигурировать я. Пришлось все выложить вам в ее интерпретации и надеяться на чудо. Вы даже не представляете, сколько свечек поставил я в соседнем храме, – он глотнул. – А что меня ожидает?

– Горздравотдел разберется, – бросил Костя. – В лучшем случае отделаетесь огромным штрафом.

Они вошли в его кабинет и сели на удобный диван. Ходынский примостился на стуле с высокой спинкой.

– Но вы поймите, мне ничего не оставалось делать…

– Вам нужно было всего лишь заставить своих сотрудников честно пройти медкомиссию, – парировал Скворцов.

– Но у меня вовсю шли репетиции… – защищался главреж. – Вы даже не представляете, сколько сил нужно потратить, чтобы сделать из провинциального театра конфетку. И вы не могли не слышать о моих успехах. На мои постановки начал с удовольствием ходить народ.

– Посмотрим, как он продолжит ходить, если всплывет нелицеприятная правда, – заметил Киселев. – Но мы отвлеклись от дела. Что вы можете рассказать об этом Найденове?

Олег пожал плечами:

– В том-то и дело, что ничего. Его принимал на работу мой помощник Саша Белых. Спрашивайте у него. Кажется, он был о нем не очень хорошего мнения.

– Вы можете вызвать к себе Белых? – спросил Скворцов.

Главреж кивнул и набрал номер Александра:

– Зайди ко мне. Срочно.

Белых словно ждал вызова и стоял под дверью. Он явился через несколько секунд.

– Товарищи полицейские интересуются Найденовым, – пояснил Ходынский. – Ты знаешь о нем больше, чем я.

Белых стоял, вытянув руки по швам, как школьник, отвечающий урок.

– Когда он пришел устраиваться на вакансию рабочего сцены, это, признаться, меня удивило, – сказал он.

– Почему? – поинтересовался Киселев.