Вторжение в Персей

– Вы не сердитесь на меня, Павел? – спросил я Ромеро. – Я имею в виду совет насчет Оры...

– Я благодарен вам, Эли, – сказал он без обычной напыщенности. – Я был слепец, должен это с прискорбием признать. Наше примирение с Верой было так неожиданно быстро...

Я не удержался от насмешки.

– Не верю в неожиданности, особенно в счастливые. Хорошая неожиданность требует солидной подготовки. Этой, как вы помните, предшествовала наша ссора в лесу.

– Неожиданности у вас здесь будут, – предрек он. – И очень скоро, любезный друг.

Вера с Мери подошли к нам. Вера сказала:

– Нам нужно наедине поговорить о походе в Персей. Может быть, сделаем это не откладывая?

Я удивился, почему о походе в Персей нужно беседовать наедине.

– У меня обязанности гида, Вера. Мери впервые на Оре.

– Тогда приходи после прогулки в мой номер.

Лусин объявил, что не успокоится, пока не продемонстрирует мне с Мери зверинца, вывезенного с Земли. Мы не стали огорчать Лусина и пошли к его питомцам. Одних пегасов было не меньше сотни – черные, оранжевые, желтые, зеленые, красные с белыми искрами, белые с искрами красными – в общем, всех поэтических красок, воинственно ржущие, непрерывно взлетающие, непрерывно садящиеся...

Труб, скрестив на груди крылья, с насмешливой неприязнью следил за сутолокой.

– Неразумный народец, – проворчал он. – Не умеют ни читать, ни писать. Я уже не упоминаю о том, что не говорят по-человечески.

В первый год пребывания на Земле Труб справился с азбукой, а перед отлетом на Ору сдал экзамен за начальную школу, а там интегральное исчисление и ряды Нгоро. На Оре Труб устроил для своих сородичей училища. У ангелов обнаружились недюжинные способности к технике. Особенно они увлекаются электрическими аппаратами.

– Это же только лошади, хотя и с крыльями, – сказал я.

– Тем непростительней их тупость.

Было забавно, что один из любимцев Лусина поносит других его любимцев. Лусин от ангела, однако, легко сносил то, чего не потерпел бы от человека.

– Расист, – сказал он и так ухмыльнулся, будто ангел не ругал, а превозносил пегасов. – Культ высших существ. Детская болезнь развития.

За конюшней пегасов мы увидели крылатого огнедышащего дракона. Он был такой огромный, что походил скорее на кита. Он лежал, пламенно-рыжий, в толстенной броне, из ноздрей клубился дым, а когда он выдыхал пламя, проносился гул. Полуприкрыв тяжелыми веками зеленые глаза, крылатое чудовище надменно посматривало на нас. Казалось невероятным, что эта махина может парить в воздухе.

– У него корона! – воскликнула Мери.

– Разрядник! – с гордостью объяснил Лусин. – Испепеляет молниями. Хорош, а?

На голове дракона возвышалась корона – три золоченых рога. С рогов срывались искры, красноватое сияние озаряло чудище. На молнии, испепеляющие врага, искорки похожи не были.

– Проверь, – предложил Лусин. – Кинь камень. Или другое.

На прибранной Оре найти камушек непросто. Я метнул в дракона карманный нож. Дракон рывком повернул голову, глаза остро блеснули, туловище хищно изогнулось, а молния, вырвавшаяся с короны, ударила в ножик, когда тот еще летел, – ножик бурно вспыхнул, превращаясь в плазму. И тотчас вторая молния, только еще мощней, разрядилась прямо мне в грудь. Если бы жители Оры не защищались индивидуальными полями, все мы, безусловно, были бы ослеплены вспышкой, а сам я, так же безусловно, разлетелся бы плазменным облачком.

– Может сразу три молнии, – восторженно пояснил Лусин. – И по трем направлениям. Имя – Громовержец.

– Не хотел бы я схватиться с Громовержцем в воздухе, – сказал потрясенный ангел.

Дракон успокаивался – приподнявшееся тело опадало, над короной плясали синеватые огни Эльма, тяжелые веки прикрывали потухавшие зеленые глаза.

– Громовержец так Громовержец, – сказал я. – Существо эффектное. Но зачем нам в Персее громовержцы с пегасами?

– Пригодятся, Эли.

Я тогда и понятия не имел, как жестоко Лусин будет прав!

Мы с Мери вышли наружу, оставив Лусина с его созданиями и с Трубом. Был вечер, искусственное солнце погасло.

– Одни! – воскликнул я. – На Оре – и одни, Мери!

– До сих пор ты больше стремился к своим друзьям, чем к одиночеству со мной, – упрекнула Мери.

Я рассмеялся. Нигде мне не бывает так хорошо, как на Оре!

– Ты, кажется, приревновала меня к Лусину и Трубу? Пойдем, я покажу тебе Ору.

Мы долго гуляли по проспектам планеты, заходили в опустевшие звездные гостиницы. Я рассказывал, как познакомился с альтаирцами, вегажителями, ангелами. Прошедшее нахлынуло на меня, призраки, как во плоти, двигались рядом. Я вспомнил и об Андре. Здесь он совершал великие открытия, а я зубоскалил, придирался к мелким ошибкам. Пока он жил среди нас, мы недооценивали его, я больше других был этим грешен.

Внезапно я увидел слезы в глазах Мери.

– Я чем-то расстроил тебя?

Она быстро взглянула на меня и спросила почти враждебно:

– Ты не замечаешь во мне перемен?

– Каких?

– Разных... Ты не находишь, что я подурнела?

Я смотрел на нее во все глаза. Никогда еще она не была так красива. Она отвернулась, когда я сказал об этом. Погасшее было солнце разгорелось в луну – на Оре по графику было полнолуние.