Вторжение в Персей

В спальне стояло большое зеркало. Стоило нажать кнопку – и оно превращалось в экран (подобие стереотеатра), нажатие другой делало его звездным небом. Мы с Мери полюбовались пейзажами населенных планет, благоустроенных, роскошных, величественных, – галакты предлагали нам восхититься их умением жить.

Потом я превратил зеркало звездную сферу. На ней густо пылали светила Персея, а среди них, крохотный, красновато поблескивал наш звездолет: «Волопас» покорно плелся в кильватере корабля галактов, освещавшего его своими прожекторами…

Мери окликнула меня:

– Эли, о чем ты так напряженно думаешь?

Я ответил со вздохом:

– Я понимаю, Мери, что это ерунда. Но никак не могу отделаться от мысли, что на «Волопас» сейчас нацелены таинственные биологические орудия. И какой-то галакт сидит у пульта, готовый нажать пусковую кнопку…

8

Мы шли курсом на Пламенную, неактивную звезду, что во время блужданий «Пожирателя пространства» отчаянно взывала к нам: «Выбрасывайтесь вблизи меня, здесь кривизна непрочна».

Звезда была как звезда: белая, огромной абсолютной светимости – десять тысяч солнц в одном. И вокруг нее вращались четырнадцать планет, разных по величине, неодинаковых по климату, но равнозначно благоустроенных, равноценно совершенных…

За орбитами обитаемых планет кружились астероиды с диаметрами от ста до восьмисот километров. Их были тысячи, они образовывали замкнутую сферу – прикрывали планеты от вторжения извне. Тигран сообщил, что мы высаживаемся на одном из астероидов.

– Еще одна космическая дезинфекция? – поинтересовался Ромеро.

– Мне поручено познакомить вас с нашей космической защитой.

– Есть ли у астероидов названия? – спросила Мери.

– Все космические форты первого класса имеют названия. Этот – «Необходимый-3».

Меня удивило это странное наименование, но Ромеро объяснил, что галакты толкуют человеческие слова чаще в прямом, а не в переносном смысле. «Необходимый» в данном случае означает не «непременный» или «нужный», а «тот, который не обойти», или – иначе – «необъезжаемый».

Высадка на астероиде для экипажа «Волопаса» труда не составила, но для звездолета галактов была операцией длительной. Не только люди, но и хозяева часами сидели в специальных помещениях, вырастая от крохотных внутрикорабельных куколок до нормальных, для внешнего пользования, размеров. Мне эти часы показались утомительно пустыми, тем более что процесс совершался в темноте. Но Мери восприняла их по-иному.

– Я сейчас вообразила, что за какой-нибудь час увеличилась в восемьсот раз – и мне стало страшно.

Ромеро непрерывно ощупывал немасштабно меняющиеся искусственные зубы, а Лусин шумно вздыхал, проверяя, не начали ли его синтетические легкие по-старому распирать грудную клетку. Им, наверно, было не по себе, когда все опять становилось «по себе», но я только проголодался – и как раз в масштабе увеличившегося размера.

На астероиде нас уже поджидали высадившиеся раньше Осима, Труб, Орлан и Гиг.

Церемония знакомства галактов с нашими звездными друзьями показалась мне интересной. Осиму они приветствовали радушно, Трубу тоже достались приветливые улыбки, а с разрушителями обращались вежливо и отчужденно.

Тысячелетия вражды нельзя забыть за одну минуту…

Восторженный Гиг не заметил холодка, но умный Орлан почувствовал отстраненность галактов. И если при знакомстве он вытянул голову вверх почти на метр (сколько позволил гибкий скафандр), то когда они отошли, вхлопнул ее в плечи по брови – знак высшего привета сменился знаком высшей досады. Я посоветовал ему не расстраиваться. Он вежливо согласился.

Для облета астероида нам предложили забавное сооружение вроде летающего кита, скорее живое существо, чем машину. Всех нам показалось, что мы находимся не в помещении, а в чреве.

Мери со смехом сказала:

– А эта летающая конструкция не переварит нас? Я боюсь, что сейчас по стенкам обильно польется желудочный сок.

По стенкам разлился не желудочный сок, а мягкое сияние. Они постепенно становились прозрачными.

Мы проносились над поверхностью астероида. Мне редко встречалось столь мрачное зрелище. Далекое – с детский кулачок – солнце светило, но не грело. Сумрачно-пепельный свет призрачно освещал угрюмые пики, вздымавшиеся над воистину бездонными пропастями: астероид скомпоновали из нескольких кусков, пригнав их один к одному хоть и прочно, но грубо.

В гигантской светлой пещере, куда нас ввели, размещалось странное озеро. Оно было прикрыто куполом – прозрачным, толстостенным, а под куполом кипела жидкая масса, белая, неистовая. Озеро клокотало, в нем взметывались протуберанцы, вначале тоже белые, потом желтеющие, – оно, как живое, набрасывалось на купол, заливало его изнутри, пыталось проломить, росло, вспучивалось, обессилев, опадало и сжималось – только желтеющие языки вырывались из его массы. И все повторялось – рост, распухание, заполнение купола, яростная попытка взорвать его…

– Что это? – спросил я Тиграна. Он сказал очень торжественно:

– Перед вами биологическое орудие. Две тысячи астероидов такой же мощности прикрывают планеты Пламенной от нападения извне.