Вторжение из ада

Трон, до того висевший недвижно во мраке и блеске, рванулся, набирая скорость, пошел вперед, к ближайшему из звездолетов. Но не долетев каких-то двух-трех километров, резко остановился, задрожал, затрясся, натужно гудя. И это чудо не было беспредельным, трон не смог преодолеть охранительных слоев звездной армады. Права Светлана, они не дадут проникнуть в свои владения, не так уж они и просты… а Верховник — это просто дряхлое чучело, один из выродков, окончательно впавших в безумие, маразматический старикан, и никакой не верховник — Зал Отдохновений может каждого наделить любыми, самыми высокими титулами и дать возможность позабавиться, поиграть в нелепые и выспренние игры. Дегенерация! Полное, чудовищное вырождение, когда сами власть имущие и все, кто их еще окружает из выживших, перестают различать грань между действительностью и игрой. Вот он — венец всех цивилизаций, итог всех эволюции и революций — полубезумный выродок-садист на троне, отродье дьявола, возложившее свои лапы на рычаги власти и изничтожающее с болезненным злорадством все здоровое и разумное, все, что не от дьявола, а от Бога.

Неужели Светлана права, неужели через какие-то семьвосемь веков эти выродки безо всяких вторжений истребят человечество?! А чего еще от них ждать! Не тому удивляться надо, а другому, что не раньше они всех замучают, затерзают, в гробы и печи уложат. Своих мало, так еще иновселенские понавязались… Иван тихо и тяжко застонал.

— Что с тобой?! — перепугалась Светлана.

— Ничего! — процедил он. — Нам и впрямь пора бежать отсюда.

— Пора!

Иван прижал ее еще сильнее левой рукой, а правой вцепился в подлокотник трона. Назад! В родную Вселенную!

Все нити, решетки, переплетения Невидимого спектра разом пропали. И в беспроглядном мраке закружило, завертело, понесло невесть куда… встряхнуло. И вышвырнуло вон из черной воронки коллапсара.

— Мы погибли! — застонала она.

Ничто не ограждало их теперь от тьмы и холода Космоса. Ничто! Но в тот последний миг, когда их должно было разорвать собственным давлением, разорвать и тут же превратить в омерзительный кровавый лед, Иван уже вжал в переносицу раскаленный кубик ретранса. Они обманули Пространство. Они обманули Систему. Они обманули смерть.

— Кто это еще? — неприязненно спросил карлик Цай ван Дау.

И Иван понял, он вернулся, как и обещал — в тот же день, в тот же час. «Меня не будет долго, — вспомнились свои же слова, — но вернусь я через секунду».

Цай даже не успел переменить позы, в которой он стоял — угловатой и неудобной для человека. Значит, он ничего не помнит и не знает ни о стражах Синдиката, ни о прочем. Ну и прекрасно. Теперь события потекут по другой оси! Иван улыбнулся и, еще не видя Светланы, лежащей у его ног, но ощущая ее, чувствуя, что она жива, сказал:

— Это моя жена, Цай! Наконец-то я ее вытащил оттуда!

— Надо бы прикрыть хоть чем-то, — извиняющимся тоном посоветовал Цай.

— Конечно, надо! — Иван скинул верх комбинезона, стащил с себя нательную холщовую рубаху. Провел ладонью по голой груди — крестика не было. Сразу вспомнился сын-оборотень, постаревшая Алена и мерзавец Авварон. Нет, не время раскисать. Он успел! Он повидался со всеми. И теперь он не имеет права откладывать главного, он не имеет права больше выжидать… он дозрел.

Легкие сомнения вкрались в душу, сжали сердце. Но Иван отмахнулся от этих теней, он присел, накрыл Светлану рубахой — проснется, сама наденет, а пока пусть спит. Да, она именно спала, она не была в обмороке. И это хорошо.

— Чудо свершилось, — Иван склонился, поцеловал спящую. Потом поднял ее на руки, перенес в угол больничной камеры, осторожно положил и снова прикрыл. — Здесь ей будет спокойней.

Карлик Цай стоял на прежнем месте. Теперь он скрестил свои корявые трехпалые руки на груди и в упор смотрел налитыми кровью глазами из-под бельм на Ивана. Он ждал. Но Иван сам не заговаривал. И тогда Цай спросил:

— Ты решился?!

— Я дьявольски устал, — сказал Иван. — Мне надо по-спать хотя бы три часа. Я не спал больше двух недель, держался только на стимуляторах, я не могу больше… дай мне эти три часа отдыха, и я отвечу тебе на все вопросы.

Он привалился к синтоконовой серой стене рядом с безмятежно спящей Светланой. И глаза его закрылись.

Легкий белый туман стелился над землей полупрозрачной пеленой, укутывающим тонким покровом. В высоком и светлом небе, дневном небе светили золотистые звезды. Осевое?! Там тоже туман, там непроглядное небо, меняющее цвет… Нет, это не Осевое. В нем туман гнетущий, наползающий, страшный туман, в нем все гнетет и давит. А здесь… здесь наоборот, здесь легко. И тихо. Но почему он оказался здесь? Зачем? Иван напряг память, да так ничего и не вспомнил. Значит, снова одно из неведомых измерений с ним Н1утки шутит. А где Цай? Где Светлана? Он огляделся — никого рядом с ним не было.

Один. Опять один!

— Нет, ты не один, — прозвучал ниоткуда тихий, но сильный, сдержанный голос. — Ты никогда не был одинок — ни во Вселенной, ни в глухом подземелье, нигде.

— Кто ты?! — встревоженно спросил Иван. — Я не вижу тебя!