Вторжение из ада

Понастоящему надо было наладить связь с Иваном. Раз он взял Космоцентр, стало быть, у него есть ударные соединения там, наверху. Один хороший глубинный заряд с внешней орбиты, боевой заряд направленного действия — и с базой было бы покончено, несколько тысяч бундесверовцев разом бы отправились по разнарядке, кто в рай, кто в ад, а расплавленная и испарившаяся броня их рубежей выпала бы где-нибудь за сотни километров тяжелым дождичком. Но связи нету, это во-первых. А во-вторых, такой удар означал бы дело нехорошее и опасное пока, военное вторжение в Объединенную, чтоб она сгорела, Европу! Вторжение в эту прогнившую и выродившуюся помойку! Нет, надо самим добивать гадов. Самим!

— Как я буду нашим в глаза глядеть?! — неожиданно спросил Сигурд. — Зачем ты это сделал?! Лучше б меня прибили раньше…

— Заткнись, щенок! — Гуг пресек недовольство в зародыше, пресек в очередной раз. Он не имел права рисковать.

Но он рискнул.

Бронеход, послушный воле человека, взмыл еще выше, пронесся сквозь мрачные вихри бесшумной молнией. И камнем пошел вниз. Первые три слоя защиты они прорезали как нож масло. На четвертом изрядно тряхнуло. А пятый стал подобным бетонной стене — от удара Гуг чуть не вылетел из кресла-шара.

Сигурд рассек лоб во втором месте, прямо над переносицей. Датчики оповещения замигали тревожно-багровыми огоньками — серьезные повреждения носовой части и внешних стабилизаторов, отказ правого гравиноса… все произошло в долю секунды, но бронеход сам среагировал — долбанул вперед и вниз таким залпом, что Гуга с Сигур-дом в их шарах залило из аварийных систем спасительными, гасящими удар маслами, еще немного и катапульты сработали бы на выброс вне воли и желания экипажа.

— Ты спятил, босс! — еле слышно прохрипел юный викинг. Он был на грани обморока, сознание то угасало, то прояснялось.

— Нет, сынок, — ласково и мягко прошептал Гуг, — я еще не совсем спятил. — И тут же добавил резко, отрывисто: — Пора!

Второй, усиленный боевой залп бронехода, вырвавшийся снарядоракетами из сорока девяти жерл и излучателей, мгновенно ушел вниз, подобный тысяче молний, которым суждено сойтись в одной крохотной, но нужной, слабой точке с прицельно лазерным боем.

В тот же миг Гуг вывернул машину из смертного, безумного пикирования, из ускоренного всеми двигателями падения, увел ее резко вправо, стелясь над изуродованной, изрытой землей и искореженными, уродливо вывернутыми наизнанку, рваными краями бронированных бункеров. Он успел блокировать катапульты, и от этого их крутануло, шибануло, долбануло еще троекратно, залило хлопьями и маслами уже по всем внутренностям шаровидной головы, утонувшей в брюхе машины.

— Я готов… — прошептал Сигурд, отключаясь, выпадая из мира осязаемого.

— Не знаю как ты, мальчик, — в полубреду отозвался Гуг Хлодрик Буйный, космодесантник-смертник экстра класса, беглый каторжник, вырвавшийся из гиргейского ада наперекор всем смертям и самой судьбе, добрый и малость грустный, стареющий не по возрасту северный богатырь, — не знаю как ты, а они-то уж, точно, готовы!

Лихой маневр выбросил штурмовик из перекрестия четверного базового боя. Но в полумиле за кормой так прогрохотало, так ударило, что он еще долго летел кубарем, будто брошенный исполином и бешенно вращающийся в воздухе пляжный камень-голыш.

Сигурд пришел в себя от сумасшедшего надрывного хохота. И он вовремя успел перехватать управление, выровнять машину. Теперь их забросило в зону обстрела перебежчиков, которых по-прежнему долбили отовсюду — одни, наказывая за предательство и бегство, другие — не доверяя, по инерции. Даже локаторы, искореженные, поврежденные, но не выведенные из действия, не могли передать всего ужаса, безумия и вакханалии чудовищного и беспорядочного боя. Клубы черной и огненно-желтой гари пронизывали ослепительные молнии всех цветов радуг, разрывы тысяч мин-прозрачников, висящих неуловимыми убийцами повсюду, озаряли непроницаемый мрак мраком ослепительно-багряным и еще более непроглядываемым… и только черные контуры сотрясающихся от адского напряжения штурмовиков все шли и шли вперед, на цель, и тут же взмывали над ней или выворачивали в сторону — то были счастливчики, уцелевшие. Кому не повезло сгорали в последнем падении и проливались огненным дождем на обороняющихся. Сила нашла на силу. Жизнь на жизнь. Смерть на смерть. Так могли биться только настоящие солдаты, подлинные воины, которые не знают пощады и не умеют сдаваться.

А Гуг хохотал.

Сигурд понял сразу — босс сошел с ума, не вынес накала боя, не выдюжил перегрузки, так бывает, так всегда бывает: десантники или погибают или сходят с ума, бойцы не умирают в постелях и не пишут мемуаров.

Сигурд попытался взять на себя мыслеуправление бронеходом, взять полностью. Но, не получилось. Гуг сопротивлялся, его воля была базальтовой твердости — даже пребывая за гранью рассудка, он не выпускал вожжей из рук.

И приходил в себя. Да, приходил!