Вторжение

Сказав это, Коловрат направил коня вскачь к месту последней жаркой схватки, которая продолжалась еще у слияния двух замерзших речушек. Ратиша, а также Тимофей со своими арбалетчиками скакали рядом с ним в голове колонны. Позади воеводы стучали копытами по заснеженному полю кони почти полутора тысяч измотанных боем ратников, уничтоживших вдвое больше татар, чем было их самих, – все, что уцелело от большей части засадного полка. Оставшиеся встали стеной сейчас поперек узкого поля, не давая татарам прорваться к своим, о прорыве в тыл к русичам никто из них более не помышлял. Но в планы Коловрата не входило просто обратить их в бегство, воевода собирался уничтожить всех до одного, чтобы Батый до поры до времени не узнал о том, что сталось с его посланцами. А у русских было время выполнить задуманное князем.

Прискакав на место последней ожесточенной схватки, Коловрат увидел, что татары, отрезанные от своих, сражались храбро и умело, нанося большой урон нападавшим, но сдаваться совсем не собирались. После нескольких неудачных попыток прорыва, отбитых русичами, они образовали плотный, в несколько рядов, круг из пеших копейщиков, в центре которого собрались оставшиеся лучники. И перешли к обороне. Ощетинившиеся копьями ряды татар атаковать было труднее, чем биться поодиночке, а лучники из-за спины своих копейщиков посылали стрелы в конных и пеших русичей. Хотя и не так метко, поскольку бить им приходилось все больше навесом. Несколько атак рязанцев татары уже отбили к тому моменту, когда рядом с ними появился Коловрат.

По заснеженному полю, усеянному мертвецами, в наступающих сумерках носилось несколько сотен коней без седоков. Остальные либо разбежались кто куда, либо были убиты в бою. Присмотревшись к одной из убитых лошадей, Коловрат заметил торчавший из шеи арбалетный болт.

– Похоже, Бушуй постарался со своими ребятами обездвижить татарскую конницу, – сказал вслух воевода, проезжая мимо.

– Пеший татарин не так опасен, как конный, – заметил на это Тимофей, – мы тоже в коней били. Пешие они далеко не убегут.

– Это верно, – кивнул Евпатий, – вся сила у татар в коннице.

– Значит, ударим сразу в лоб всей силой оставшейся, Евпатий Львович? – предложил Ратиша, кивая на ратников, что сгрудились за его спиной. – Сомнем, и дело с концом. Их там сотен пять, может, шесть осталось. Не более. А то они этак до ночи простоят, а потом разбегутся, или, не ровен час, подмога подойдет.

– Прав ты, Ратиша, – кивнул Коловрат, – скоро уже ночь наступит, и тянуть нельзя. Да только и людей наших поберечь надобно, не так много их осталось у нас. А потому, Тимофей, разыщи Бушуя и пробейте мне дыру в этом частоколе. Саженей пять. А остальное конница доделает.

– Понял, Евпатий Львович, – кивнул Тимофей и вдруг вскинул щит, прикрыв воеводу.

Прилетевшая из сумрака шальная стрела с глухим стуком вонзилась в него.

– Заметили вас уже, вы бы схоронились от греха подальше, – сказал Тимофей и поскакал вокруг позиций ратников, разыскивать своего старшего.

Коловрат и в самом деле приподнял щит, прикрывшись от засвистевших вокруг него стрел, но с места не двигался. Ибо все ратники заметили прибытие воеводы и ждали от него приказа к новой атаке. Но он все медлил, пока не увидел отряд конных арбалетчиков, что скакал уже к нему навстречу. Впереди всех он заметил коренастого Бушуя.

– Жив, чертяка, – обрадовался ему Коловрат. – Ну, как повоевал?

– Да уж пришлось попотеть, Евпатий Львович, – жалостливо затянул Бушуй свою любимую песню, – не усидели на месте, сколь раз в атаку ходили коннице помогать. Почти всех своих людей положил. Зато и татар, и коней татарских без счета побили. Ни один не ушел пока.

– Война, брат, – кивнул с пониманием воевода. – Так вот, чтобы никто из них не ушел, дело надо доделать срочно. Пока не стемнело.

Коловрат махнул рукой в сторону ощетинившихся копьями татарских построений.

– Пробей-ка мне брешь в этом заборе. А остальное мы сами.

– Это можно, – деловито кивнул Бушуй.

– И дай мне один арбалет, – скорее попросил, чем приказал Евпатий, немного подумав. А получив оружие, приторочил его к своему седлу. Посмотрев на Ратишу, он все же добавил:– На всякий случай.

Тем временем Бушуй деловито отдавал приказания:

– А ну, разделись на три линии. Заряжай!

А когда все стрелки, коих числом оставалось не более трех десятков, сидя в седлах и упершись ногой в стремя арбалета, выполнили команду, гаркнул:

– Первые десять за мной, остальные следом.