Вторжение

Был среди ларцов даже один особенный. Среднего размера, но зато из металла кованный, который не сгорит и во время пожара. Им Евпатий особенно гордился и доверял ему самые сокровенные тайны. Именно в нем и хранил найденную пряжку Евпатий до срока, ибо полагал, что пряжка сия может привести к очень большим потрясениям в княжестве, если его подозрения подтвердятся.

Не теряя времени, Коловрат вставил ключик и повернул его три раза. Подождал еще три вздоха, пока секретная пружина не щелкнула, повернул еще дважды. Но и это было еще не все. После щелчка из боков ларца выдвинулось пять прутиков, на которые нужно был нажать друг за другом, но верно. Если очередность нарушить, то ларец замыкался изнутри, и все требовалось начинать сначала. Такой вот несгораемый сейф велел изготовить себе по спецзаказу боярин Евпатий, ибо давно осознал: чем ближе ты стоишь к самому князю, тем больше у тебя причин не доверять никому.

Проделав все движения верно, боярин отомкнул ларец, приподнял массивную крышку и, наконец, взял в руки пряжку, что лежала на самом верху. Кроме нее, буквально пара вещиц хранилась в ларце, но зато пара очень важных вещиц, что стоили дороже денег, так как скрывали в себе чью-то тайну.

Коловрат положил пряжку на ладонь и поднес поближе к лучине. В неровном мерцающем свете его взору предстала округлая пряжка для скрепления накидки на плечах. Такой витязи обычно закалывают алый плащ. Только пряжка явно была не простая и не из дешевых: на ней был изображен золотой петух, клевавший семена. В глаз петуха даже был впаян небольшой изумруд.

– Знатная вещица, – пробормотал Евпатий себе под нос, почти как тогда, когда впервые ее увидел. – Искусно сделана, и стоит дорого. Простой ратник такую не купит. Тут явно кто-то из приближенных Ингваря, если это взаправду его пряжка.

Коловрат покачал на руке изящную, но увесистую вещицу.

– Наверняка на заказ делана. Надо бы мастера разыскать, – продолжал он думать вслух. – Эх, я бы своим показал, враз определили бы, чья рука. А может, и прямо указали. Да только боязно. Золотых дел мастера свой круг держат. Вдруг шепнет кто по дружбе, что я им интересуюсь. Даже если мастер не здешний, все одно слухи быстро разлетаются. Прознает, ищи потом его словно ветра в поле. Нет, тут надо с другой стороны заходить, разузнать сначала, что к чему, а там, глядишь, и на мастера выйдем. А если повезет, может, и без надобности будет уже.

Он аккуратно положил пряжку назад на выстланное бархатом дно ларца. И взял невольно вторую вещицу, лежавшую рядом. Это был золотой перстень с огромным изумрудом, который он нашел в тайной пещере на берегу Оки. Снял с рассыпавшегося в труху пальца мертвеца, у которого не было головы. Случилось это в тот день, когда он хоронил там свой клад.

– Ну, а ты что скрываешь? – спросил у перстня боярин, повертев его в руке.

Этот перстень тоже был довольно странным и тоже делался явно на заказ. Изумруд обхвачен по бокам двумя перекрещенными саблями искусной работы. Хотя боярину вдруг пришла в голову простая и ясная мысль, которая не приходила ранее.

– А может, твой хозяин просто украл или отнял тебя у другого? И нет в тебе ничего, кроме памяти о том злодеянии.

Перстень молча поблескивал, переливаясь огненными боками изумруда.

– Хотя сердце мне вещует, что есть, – добавил, поразмыслив, Евпатий, который вспомнил про кинжал, лежавший в другом ларце. Кинжал прибыл сюда из той же пещеры и был украшен схожим орнаментом, что наводило на мысль о заказной работе. Впрочем, и в этом случае простое ограбление бывшего владельца лихими людьми тоже не следовало исключать.

– Показать бы тебя Ваське, может, он знает бывшего хозяина, – слегка расстроился Евпатий, понимая, что как и в случае с собственными мастерами золотых дел в этой простой мысли имелся небольшой изъян.

Васька действительно мог знать бывшего владельца перстня, какого-нибудь лихого атамана прошлых лет, своего дружка, например. А может, наоборот, заклятого врага, и более того, сам участвовать в его казни. Тогда, после расспросов Евпатия, он мог узнать, где тот хранит золотишко. Васька, конечно, теперь с ним повязан накрепко и достоин доверия. Но все же, случись что… После прихода татар и начала войны все могло измениться. Коловрат верил Ваське, но предпочитал не сообщать о своих тайных схронах на случай ведения партизанской войны. Слишком уж много судеб, включая его собственную, от этого зависело. Велико было искушение. И в случае с золотым запасом воровская честь могла дать сбой.

– Ладно, полежи еще до срока, – решил, наконец, Евпатий, бросая перстень на бархатную подкладку, – придет день, и твою тайну разгадаем. Больно интересно узнать, за что твой хозяин головы лишился. А пока поспешать надо.

Заперев ларец и тайную комнату, Евпатий быстро спустился вниз по лестнице и вскочил на подведенного коня, изо рта которого валил пар.

– Холодает, Евпатий Львович, – приветствовал его Ратиша, тоже по случаю холодной погоды одетый в теплый ферязь, поверх которого все же имелась кольчуга.