Вторжение

– Вот и я о том же, – кивнул Ратиша, посмотрев заговорщически на своего хозяина, и замолчал, словно ожидая разрешения высказать свои подозрения вслух.

– Ну, не томи, – поймал его взгляд Евпатий, – знаешь что?

– В прошлом годе был я в Пронске по делам воинским и видал раз такую же пряжку…

– У кого? – наклонился вперед Евпатий.

– Несколько охранников князя Ингваря такие носили.

– Охранники Ингваря? – не поверил своим ушам Евпатий, едва не вскрикнув, хоть и сам строил такие догадки совсем недавно. – Да не, быть того не может. Брат ведь…

Ратиша пожал плечами, мол, «мое дело маленькое».

– Ну, не дураки же они, в самом деле, – отмахнулся Коловрат, – на такое опасное дело отправиться, обвешавшись столь заметными вещицами. Да по ним их враз любой отыщет. Хотя все так быстро случилось, могли второпях позабыть… И все же… Нет. Вот если нам ее нарочно кто подкинул, чтобы мы на Ингваря подумали…

– Тебе виднее, – не стал спорить с выводами боярина бывалый воин.

– Ладно, – кивнул Коловрат, убирая пряжку поглубже за пазуху, подальше от посторонних глаз. – Ты вот что, Ратиша, забудь пока обо всем этом до поры. Но держи ухо востро. Тут князья замешаны, и не нашего ума это дело. Но поразмыслить надо. Если что еще вспомнишь, говори только мне, зря языком не болтай. Что Ратибру не сказал – молодец. Времена сейчас темные наступают, не узнаешь, кто враг, а кто друг, пока поздно не будет.

– Дело ясное, боярин, – кивнул Ратиша, – не беспокойся, Евпатий Львович, не подведу. Ты меня знаешь. Не впервой.

Остаток дня до самого вечера прошел спокойно. Нападения не повторилось. Федор с Евпраксией, переживавшие за жизнь своего сына, немного успокоились. А когда отряд выехал из леса и на горизонте показались купола церквушки, сверкнувшие в предзакатном солнце, у них и вовсе от сердца отлегло. Это был уже Переяславль. Небольшой городок на пути к имению княжича в Красном, но с крепостными стенами, за которыми можно было без страха провести эту ночь.

Увидев бревенчатые крепостные стены, не только Федор испытал облегчение, но и сам Коловрат, отвечавший за жизнь всей княжеской семьи. Многое передумал по дороге Евпатий, а потому рад был приближению защиты. В крепости исполнять свои обязанности было гораздо легче.

Город Переяславль[11] тоже стоял на берегу Оки, только выше по течению. Узнав о приезде княжича Федора с семейством, на встречу прибыли местные бояре, но Коловрат от имени Федора все торжественные мероприятия отменил, разрешив лишь поклониться сыну княжескому, который тут же в терем отправился и не выходил оттуда до рассвета. Объяснил, что, мол, устал княжич да едва опасности избегнул. Впрочем, узрев мертвецов на телеге, бояре лишних вопросов задавать не стали, хотя их распирало от любопытства. Но от Евпатия они так ничего и не добились. Коловрат быстро распорядился насчет похорон и для отвода глаз обмолвился лишь, что разбойники на них налетели в пути, чем навел ужас на местных бояр.

«Пусть уж они лучше разбойников боятся, – решил Коловрат, – чем объяснять им все и наводить тень на плетень. И так слухов не оберешься».

Он вообще предпочел бы никому не рассказывать о случившемся, но закапывать убитых прямо там, в лесу, если была возможность довезти их до города, было бы не по-христиански.

– Как же так, Евпатий Львович, – поинтересовался все же один из бояр, – спокойно же мы жили. Разбойников тут отродясь не водилось. По дороге этой до Рязани постоянно ездили. Как же нам теперь быть?

– А никак, – пожал плечами Евпатий, слукавив немного для дела, – как ездили, так и будете ездить. Разбойников мы повывели. Все спокойно будет теперь.

И ушел, оставив местное боярство в задумчивости.

На рассвете Федор усадил семейство в отмытую от крови и заново выложенную перинами повозку, что с радостью предоставили местные бояре, желая услужить княжичу. Сам же сел на коня и весь оставшийся путь до Красного проделал в седле, зорко вглядываясь в потянувшиеся вдоль дороги болота и придерживая рукоять меча. Верстах в трех от Переяславля дорога окончательно вышла из леса и стала петлять меж невысоких холмов, а лес все редел и редел, пока не уступил место почти безлесому болоту. Коловрат этому был даже рад, поскольку видно было довольно далеко. И если бы враг решился на новое нападение, то его также можно было заметить издали. Но Евпатий больше не ждал нападений. Едва вышло солнце, как он выслал разъезды далеко вперед, почти до самого пункта назначения, и теперь ратники то и дело возникали из-за поворота с сообщениями о том, что впереди все спокойно. Путников в этот час тоже было немного. Лишь ближе к полудню они повстречали пару подвод с гончарами, что везли на продажу свои горшки в Переяславль.