Вторжение

Пароходо-фрегаты (12): «Retribution» (28/400 л. с), «Sidon» (21/560 л.с.), «Terrible» (21/800 л.с.), «Furious», «Tiger» (no 16/400 л.с.), «Shearwater» (8/160 л.с.), «Cyclops» (6/320 л.с.), «Firebrand» (6/410 л.с.), «Fury», «Vesuvius» (no 6/160 л.с.), «Inflexible» (6/378 л.с.), «Sampson» (6/ 460 л.с.).

Парусно-винтовые корветы (2): «Niger» (14/400 л.с.), «Wasp» (6/100 л.с.).

Парусные корветы (3): «Diamond» (28), «Modeste» (18), «Frolic» (16).

Вооружённые колёсные пароходы (6): «Ardent» (5/200 л.с.), «Spitfire» (5/140 л.с.), «Antelope» (3/264 л.с.), «Triton» (3/260 л.с.), «Banshee», «Caradoc» (2/350 л.с.). Вооружённый парусный транспорт (1): «Apollo» (8).

* * *

Французская эскадра,

Парусно-винтовой линейный корабль (1): «Charlemagne» (80/ 450 л.с.).

Парусные линейные корабли (8): «Friedland», «Valmy», «Ville de Paris» (no 114), «Henri IV» (100), «Iena» (82), «Bayard», «Jupiter» (no 80), «Marengo» (70).

Пароходо-фрегаты (7): «Descartes», «Vauban» (no 20/540 л.с.), «Gomer» (16/450 л.с.), «Cacique», «Magellan», «Sane» (14/450 л.с.), «Mogador» (8/650 л.с.).

Парусно-винтовой корвет (1): «Caton» (4/260 л.с.).

Парусный корвет (1): «Serieuse» (SO).

Вооружённые колёсные пароходы (4): «Promethee» (4/200 л.с.), «Heron», «Mouette» (no 2/200 л.с.), «Salamandre» (2/120 л.с.).

Парусные бриги (4): «Beaumanoir», «Mercure», «Olivier» (no 20), «Cerf» (10).

Итого:

Линейные корабли — 19 (в т.ч. 3 парусно-винтовых);[96] фрегаты — 3 (в т.ч. 1 парусно-винтовой); пароходо-фрегаты (колёсные) — 19;[97] корветы — 7 (в т.ч. 3 парусно-винтовых); вооружённые колёсные пароходы — 10; парусные бриги — 4; вооружённый парусный транспорт — 1.

Превосходство союзного флота, количественное и качественное, сомнению не подлежит. И мы не будем пытаться это оспаривать. России противостояли две сильнейшие морские державы середины XIX века.

Но и не будем отрицать другое. Численное соотношение сил в Черном море не было глобально подавляющим для союзников: 19 линейных кораблей против 14 русских (весной 1854 г.) для Черноморского флота — дело отнюдь не безнадежное. Правда, у союзников 3 парусно-винтовых линейных корабля. Но мощность паровых машин «Charlemagne» и «Sans-Pareil» не впечатляет.

^{Английский линейный корабль «Agamemnon», Флагманский корабль командующего британским флотом в Черном море адмирала сэра Эдмунда Лайонса. 1854 г}

Кстати, само по себе требование равенства сил в войне глупо. Я думаю, в мировой военной истории трудно найти хотя бы одно военно-морское сражение с полным равенством противников. Скорее, наоборот, можно найти примеры, когда меньшинство, но умело руководимое, громило большинство с медлительным или пассивным управлением. Численное превосходство если не имеют, то создают. В том числе и концентрацией сил в нужном месте и в нужное время.

Если Черноморский флот России был монолитным объединением под пусть не самым лучшим, но единым командованием, то союзные флоты при самой их большой «любви» друг к другу все-таки были разными. И их командиры всегда видели рядом с собой не только союзников, но и соперников в борьбе за мировое военно-морское господство. В этом нет ничего удивительного. В рамках начавшегося между союзниками по антирусской коалиции соревнования, когда Франция едва не перехватила у Англии ее исторически сложившийся титул владычицы морей, французские военные моряки почувствовали себя лидерами в этой гонке и упускать лидерство не хотели.

«В 1850-х и 60-х годах… французский флот получал от правительства — вернее, императора — поддержку, исключительную для французской истории. Именно в этих условиях он и продемонстрировал способность бросить серьезный вызов и даже опередить своего старого соперника».^{184}

Гамильтон не одинок в своей оценке. В 1921 г. британский военно-морской исследователь, инженер Королевского флота Фредерик Лесли Робертсон признавал, что в период, предшествовавший Крымской войне, французский флот в техническом отношении превосходил английский.^{185}

Немного о бесконечном. Споры о том, мог ли русский флот противостоять неприятельскому флоту, начавшись сразу после окончания Крымской войны, не утихают и по сегодняшний день. Они начинаются с момента беспрепятственного допуска противника через проливы, идут через первые удачные блокирования русского флота в Севастополе и заканчиваются его затоплением (по сути — самоубийством).

До 1917 г. в России, рассматривая события прошедшей Крымской войны, критически трезво оценивали действия Черноморского флота, не позволявшие ему в полной мере успешно противодействовать объединенному флоту союзных европейских держав.