Вторжение

Коллиер обмяк на стуле. Он сидел, глядя на куклу на каминной полке. «Кони-Айленд» — было написано на платье куклы, а на поясе: «Счастливые денечки».

— Рьюио Гклеммо Фглуо!

Энн металась на больничной койке, рожая в бессознательном состоянии. Окаменевший Коллиер стоял радом, глаза были прикованы к ее залитому потом лицу. Ему хотелось бежать за Клейнманом, но он знал, что этого делать не стоит. Она находилась в таком состоянии уже двадцать часов, двадцать часов судорог и агонии со стиснутыми зубами. Когда это началось, он отменил все свои лекции, чтобы быть рядом.

Он протянул к ней дрожащие пальцы и взялся за мокрую от пота руку. Ее пальцы сжимали его ладонь все сильнее, пока ему не стало больно. И, онемев от ужаса, Коллиер увидел, как в ее чертах проступает лицо зародившегося на Земле марсианина: узкие глаза, тонкие, проваленные внутрь губы, белая кожа, туго натянутая на череп.

— Боль! Боль! Спаси меня, отец моих отцов, не отправляй меня!..

В горле у нее что-то щелкнуло, и наступила тишина. Лицо ее неожиданно расслабилось, тело сотрясала слабая дрожь. Он начал отирать ей лицо полотенцем.

— Во дворе, Дэвид, — забормотала она, все еще не приходя в сознание.

Он резко наклонился к ней, сердце подскочило.

— Во дворе, Дэвид, — повторила она. — Я услышала странный звук и вышла. На небе были яркие звезды и луна. Весь двор заливал белый свет. Я кинулась обратно в дом, но что-то меня ударило. Пронзило, как иглой, спину и живот. Я закричала, но потом перед глазами почернело, и больше ничего не помню. Ничего. Я пыталась рассказать тебе, Дэвид, но не могла вспомнить, не могла вспомнить, не могла…

Больница. По коридору мечется отец, глаза дикие, вид затравленный. В коридоре жарко и тихо, раннее августовское утро. Он без устали мечется взад-вперед, руки сжаты в побелевшие кулаки.

Дверь открывается. Выходит врач, отец тут же подбегает к нему. Врач снимает с липа марлевую повязку. Смотрит на мужчину.

— С твоей женой все в порядке, — говорит доктор.

Отец хватает его за руку.

— А ребенок? — спрашивает он.

— Ребенок мертв.

— Слава богу! — выдыхает отец.

Не в силах отделаться от мысли, что где-нибудь в Африке, в Азии…