Вторжение 1: высший разум

Он ощутил некоторое уплотнение воздуха, слабый удар током… А потом его пальцы навылет прошли сквозь плечо «психолога»!

Глава 4

– Фига се! – Мирон уронил свои бумаги, и они разлетелись по полу. – Голограмма! А отец Элайджа где?!

Илья нахмурился, развернулся, поднял стул за железную ножку, превращая белого друга мягких седалищ в грозное оружие.

– Не надо было так делать. – Человек в синем костюме поморщился и потёр руку.

– Вам больно? – спросила Лиза и присела на корточки, подобрать с пола листы.

– Ага, щас… – буркнул Вадим. – Больно ему…

Его пальцы слегка покалывало.

– Подписывайте! – приказал человек в синем.

Человек? А как его ещё называть-то?

– А зачем подписывать? – спросил Вадим. – Нам и так никто не поверит! Технологии у нас ещё маленько не те, чтобы вот так… Вас же от настоящего и не отличишь. Какая вам разница, расскажем мы кому-то или нет?

– Да потому что никто не знает, что будет завтра! – Человек в синем судорожно сжал скрючившиеся вдруг пальцы, и Вадим понял, что его напрягало раньше в этом «психологе». Это был первый нервный жест человека в синем за всё это время! Первая эмоция, не считая фальшивых плакатных улыбок.

Скрюченные пальцы были похожи на когти. Они словно бы чертили на столешнице невидимые борозды.

Сразу стало как-то тревожно. В воздухе повисло напряжение – тяжёлое, тёмное. Илья едва не уронил занесённый стул, подхватил его, обнял и тихо поставил на место.

Человек в синем глубоко вздохнул и разжал пальцы

– Вы, люди, живёте только сегодняшним днём, – сказал он тихо. – Вы даже не подозреваете о настоящем порядке вещей, но это положение дел – не вечно. В любой момент мир может измениться. Вам кажется, что правительства, государства – были, есть и будут? Они живут пару-тройку десятилетий, в лучшем случае – столетий. Как называлась ваша страна тридцать лет назад, вы ещё помните это?

«СССР она называлась», – подумал Вадим, но промолчал.

СССР умер, утянув с собой тех, кто не сумел стать другим. Страна изменилась в страшные несколько дней. Нужные стали ненужными, бесценное сравнялось с грязью. Из-за этого умер дедушка. Тот, настоящий, хороший дедушка, которого так не хватало Вадиму. Он потерял работу. Не смог больше кормить семью. Не сумел пережить своей слабости. Так говорила бабушка, а ей Вадим верил.

– Ну, допустим. – Он взял оставшуюся на столе пачечку.

Пачечка состояла из нескольких листов разной толщины и фактуры. Но надписи на листах были одинаковые: «Я, Вадим Скрябин, обязуюсь не разглашать информацию о Тот Эрш Сагах…».

Дальше вообще шла малочитаемая белиберда.

– Это что за бред? – спросил Вадим. – Это же меня вообще ни к чему не обязывает.

– Ваш язык – многозначен, мы предпочитаем свои формулировки. «Тот Эрш Сагах» – на вашем языке и означает «Вторжение», но, в отличие от нашего языка, по вашему слову нельзя установить ни дату появления этого термина, ни его истинный смысл.

– А зачем три… То есть четыре… одинаковых листа?

– Это носители разной степени сохранности. Каждый пойдёт в архив своего уровня хранения. Подписать нужно каждый лист.

Вадим пожал плечами. Ну ведь бред же? Куда они пойдут с этим «документом», если Вадим откажется соблюдать «договор»? В полицию?

– Подписывать, что ли? – спросил Мирон.

– Да подпиши, пусть поиграются, – хмыкнул Вадим.

Он не знал, что и думать.

Ребята подписали. Сложили бумаги кучками на столе.

– Ну? – спросил Вадим. – Кто вы и куда дели настоящего психолога? Что это за надувательство с голограммой?

Человек в синем собрал документы и… скатал их в шар!

– Вот так! – сказал он.

Шар повис над столом, засветился, наполняя комнату ослепительно белыми лучами.

Лиза зажмурилась и даже закрыла лицо руками. Вадим сощурился, но стерпел.

– Не бойтесь, это всего лишь самозапечатление сознания. Не только сознание продуцирует фразы. Грамотно составленная фраза обладает обратным влиянием на носителя. Впрочем, до этого вашей культуре ещё далеко. Отдельные строки, мемы – это вы знаете. Навязчивые мысли, верно? Но так же верно и то, что договор стал сейчас вашим знанием, вашей сутью.

Шар последний раз плеснул светом и растворился в воздухе.

– Улетел? – удивилась Лиза.

– …И обещал вернуться, – буркнул Мирон, но никто не засмеялся.

– Я отправил его в хранилище, – пояснил «психолог».

– Кто вы? – Вадим не забыл своих вопросов. – Мы подписали, рассказывайте.

Человек в синем согласно кивнул и опустился в кресло.

Снова появилась дверь и, цокая металлическими лапками, в комнату вбежало существо, похоже на механического паучка. На спине паучок носил прозрачную, искрящуюся сферу. Вадим видел такого же на карте в заброшенном ЦУПе.