Второстепенный

Отважный боец начал суетливо искать увесистую палку, чтобы сделать рычаг и раскрыть железные челюсти капкана. Проявляя недюжинное усердие, Натахтал опустился на колени и стал ползать прямо по траве. Трижды зацепившись правой ногой за один и тот же камень, неутомимый воитель сорвал с колена изрядно потрепанную броню. Ненароком коснувшись укрывшихся под ольхой мухоморов, Натахтал отдернул руку и почему-то принялся оттирать ее сорванным с ближайшего лопуха листом. Серетун перестал артистично причитать и сказал:

– Тяни время, сколько хочешь. Я не умру от сепсиса.

Отбросив несчастный лопух, отважный воитель тут же наткнулся на подходящую палку и с горящими глазами вернулся к чародею. Пока Натахтал старательно пыжился, разжимая капкан, Серетун с интересом наблюдал за попытками себя убить.

Густые заросли расступились, выпуская на свет нечто. Внезапно, словно из геенны огненной, вырвалось порождение тьмы, чтобы броситься на истекающего кровью волшебника.

– Ты сам-то представляешь, как оно выглядит? – иронично спросил Серетун. Лицо этого проныры мало того, что не выражало страха, еще и расплылось в самодовольной ухмылке.

Ну, выскочило порождение тьмы, такое… темное, с зубами, а лапы оканчиваются острыми когтями.

– Кролик! – радостно выпалил волшебник, и тут же в руки к нему угодило маленькое ушастое создание.

Серетун прижал его к себе, аккуратно поглаживая по спинке, но травоядный питомец пропал, и потянулась вместо него тонкая лента пара, благоухающего мятой. Волшебник с досадой резко лег обратно.

– Не дергайся, – напряженно предупредил Натахтал, из последних сил разжимающий безжалостные челюсти капкана. Механизм стиснулся настолько, что и рычагом было не вскрыть. Еще десять секунд возни – и под недовольный лязг челюстей нога Серетуна освободилась.

– А ведь знаешь, что совесть у тебя хромая, – обратился волшебник к воздуху.

– Спасибо, Натахтал, – уязвленно произнес воитель. Он уже начал свыкаться с непонятными репликами волшебника, но отсутствие слов благодарности вытерпеть был не в силах.

– Сеня, спасибо, дорогой, – Серетун переменился в лице, давая понять, что говорит искренне.

Натахтал в кои-то веки просиял и улыбнулся, почувствовав себя вновь кому-то нужным. Хотя, это событие не умаляло того факта, что воитель уже явно играл на вторых ролях.

Неустрашимый боец бережно взял под руку Серетуна, и тот, отбросив обычную гордость, позволил себе помочь. Волшебник прекрасно осознавал ответственность за Натахтала, которую сам на себя взвалил. И никакая покусанная капканом нога не могла помешать ему в сопровождении героя по самым темным закоулкам владений безобразного Злободуна, кем бы он ни был.

Уже почти друзья уже почти в обнимку медленно следовали по направлению к городу, оставляя позади волшебные деревья.

Почему он выбрался? ПО-ЧЕ-МУ, я спрашиваю! Все же было идеально подстроено, и только вулкан испортил такой гениальный план. Ударить лицом в грязь прямо перед собственным персонажем. Кто бы мог подумать. Мне нужно успокоиться. Иди сюда, Обормот. Ты меня понимаешь, как никто другой.

Если бы кто-нибудь вошел сейчас в каюту, непременно отпустил бы шуточку о стереотипном злодее: кресло скрывало фигуру человека, и только рука неторопливо поглаживала ошалелого от счастья кота.

А ведь злопыхатели даже не догадываются, как это помогает уставшему писаке собрать волю в кулак и продолжать трепаться на заданную тему, не вызывающую абсолютно никаких эмоций, кроме, пожалуй, усталости.

Можешь не писать – не пиши. Так почему же я пишу? Я ведь не могу не писать то, что хочу писать, а то, что не хочу, уже и видеть не могу. Какие там вопросы о судьбах человечества, если я застрял на битве за вымышленный, никому не интересный мир?

5

– Скажи мне честно, чем тебе не угодил Злободун? – даже хромая, Серетун умудрялся оживленно болтать. Предложение Натахтала поехать у него на горбу самодовольный волшебник отверг странным афоризмом о пользе боли в воспитании мужчины.

– Как это, чем? – поразился храбрый воитель. – Он житья не дает вашему миру.