Второй выстрел

— Шерингэм, вы что, издеваетесь над нами? Не собираетесь ли вы опять сказать, что это двойное признание означает то же, что и предыдущее: то есть что мистер и миссис де Равель подозревали друг друга, и потому никто из них не может быть... тем, кого мы ищем?

— Может быть, и так, — улыбнулся Шерингэм. — С другой стороны, может быть, я предполагал, что виновный как раз и будет рассчитывать на то, что я скажу это еще раз так же, как сказал в первый.

— Все это становится очень запутанным, — вздохнул полковник.

— Вы правы. Но это дело вообще очень запутанно, правда? Хотя если бы мистер и миссис де Равель поведали нам о своих перемещениях в тот вечер, то могли бы его заметно упростить.

— Так, значит, на самом деле вы никого из нас не подозреваете? — лениво поинтересовалась миссис де Равель. — Какое ужасное разочарование! — Она сдула пепел с кончика сигареты прямо на ковер и с задумчивым одобрением посмотрела на мерцающий окурок, слегка наклонив свою очаровательную головку.

— Ну, на самом деле в общем-то нет. Это был просто эксперимент. Пусть это меня не оправдывает, но он оказался даже более успешным, чем я смел надеяться. Я готов извиниться, но при этом хотел бы предложить вам рассказать наконец правду.

— Будь я проклят, если скажу вам хоть слово! — взорвался де Равель, но скорее с облегчением, чем со злостью.

— Ну и глупо с твоей стороны, Поль, — тихо проговорила миссис де Равель, обращаясь к потолку. — Конечно мы им скажем, если уж им так интересно. Я была на склоне холма, задремала на солнышке. Это что, так ужасно с моей стороны? Кстати, я даже могу это доказать. Я говорила Полю, но он мне не поверил. Думал, что это я застрелила Эрика. Какой абсурд. Я полагаю, он даже пытался запугать мистера Пинкертона, чтобы тот не выдал меня, но это было бесполезно — потому что, собственно, и выдавать-то было нечего. Но Поль только укрепился в своей уверенности. Я попыталась сделать то же самое, с тем же успехом. Вы когда-нибудь слышали что-то более смешное? Но, должна сказать, Поль проявил настоящее благородство по отношению ко мне: он сказал, что признается в преступлении (это ведь было преступлением — убить Эрика? Как странно!..) — так вот, он собирался признаться в преступлении, если подозрение падет на меня. Я-то подумала, что это приступ честности с его стороны, потому что все время была уверена, что это он выстрелил тогда вечером. Видите ли, он тогда был в таком плохом настроении и... Поль, расскажи им сам, где ты был.

Я не мог не улыбнуться, хотя ситуация сложилась довольно напряженная. Миссис де Равель теперь играла роль этакой современной остроумной молодой особы, призвав на помощь весь свой арсенал глупых выразительных приемов. Положение подозреваемой на время развлекло ее, но вскоре опять наскучило. Вероятно, это была лучшая роль, которую она могла выбрать — я был благодарен, что она не вздумала изображать какую-нибудь королеву из трагедии.

— Что ж, пожалуйста, — проворчал де Равель, для которого ее просьба была равносильна приказу. — Если вам так хочется знать, я сначала пошел было к бассейну, но потом решил прогуляться вдоль ручья. Вероятно, я был в нетерпении и ушел раньше, чем мне было предписано. Мне пришлось тянуть время. Я хотел перехватить Скотт-Дейвиса, когда он будет подниматься на холм.

— Скажи им зачем, Поль, — лениво велела ему жена.

— И не подумаю, — впервые взбунтовался де Равель.

— Ну, тогда я скажу. — Миссис де Равель перестала рассматривать потолок и медленно обвела взглядом комнату, широко открыв глаза. — Он хотел вызвать его на дуэль. Вы когда-нибудь слышали что-либо подобное? Очень романтично. Но еще и ужасно глупо, что я ему и сказала, потому что Эрик, несомненно, захотел бы сражаться на булавах, или кирках, или выбрал бы еще какое-нибудь совершенно идиотское оружие — что бы тогда делал бедный Поль? В любом случае, он все равно не смог перехватить Эрика, потому что пришел туда как раз в тот момент, когда мистер Пинкертон с воплями убегал от его хладного трупа, и Поль слышал весь их разговор с Джоном. Поэтому он кинулся обратно, чтобы все рассказать мне (кстати, я говорю с его слов, думаю, он вряд ли может все это доказать) и, конечно, не обнаружил меня там, где предполагал найти. Разумеется, меня там уже не было: выстрел разбудил меня, и я пошла к бассейну, чтобы найти Поля, а его там не оказалось. Но ему, бедняжке, конечно и в голову не пришло возвращаться туда, чтобы проверить, нет ли там меня, поэтому мы не видели друг друга до тех пор, пока не вернулись к дому. Там Поль очень настойчиво заставил меня поклясться, что я буду всем говорить, будто все это время была с ним у бассейна. Я сперва ответила, что не буду говорить такие глупости, но Поль запугал меня, что если я так не скажу, меня просто повесят, поэтому я согласилась; в действительности я потом подумала, что все это блеф и он хотел лишь обеспечить себе алиби. Все это ужасно глупо, верно? — Она в изнеможении откинулась на стуле, будто этот рассказ отнял у нее последние силы.