Второй выстрел

— Нужно изобразить все как можно достовернее, вставил де Равель. — Значит, требуются детали. Ведь именно детали делают историю достоверной, да, Джон?

— Вы правы, но как, черт возьми, сочинить подходящую ссору? Как это сделать? Сколько нас здесь — один, два, три, четыре, пять, шесть, семь человек...ну так как, Джон? — спросила Аморель.

Джон налил себе еще один стакан виски с содовой, откинулся в кресле и принял самый авторитетный вид.

— Ну-у, — протянул он в раздумье.

Ко всеобщему изумлению, заговорила миссис де Равель.

— Могу я внести предложение? — медленно сказала она.

— Ну конечно, — ответил Джон. — Само собой, пожалуйста. Вы уже решили нашу самую главную проблему. Может, сможете решить, и эту?

Миссис де Равель, по своему обыкновению, долго молчала.

— Думаю, да, — проговорила она еще медленнее.

Кажется, все ощутили то же, что и я, — манера, с которой миссис де Равель произнесла эти слова, не обещала ничего хорошего. Несмотря на ее постоянные попытки произвести впечатление, всех охватило неприятное предчувствие нависшей угрозы, когда она наклонилась вперед и обвела нас взглядом своих мерцающих зеленых глаз.

— В конце концов, — продолжила она более нормальным тоном (хотя интонации миссис де Равель никогда не бывают абсолютно нормальными), — в конце концов, зачем мучиться и придумывать новых действующих лиц? Почему бы просто, так сказать, не воплотить в них нас самих?

— Воплотить нас самих? — спокойно спросила Этель. — Что за странная мысль!

— Зато так просто, — миссис де Равель вкрадчиво улыбнулась. — После этого нам останется лишь придумать ситуацию. Посмотрим, какая ситуация была бы самой невероятной для нас. Ссоры в детективах всегда возникают из какой-нибудь невероятной ситуации, правда, Джон? Ну, например, как насчет такой...

Она опять замолчала и обвела нас взглядом. Теперь в ее глазах абсолютно ясно читалось зло, которое я замечал и раньше. Мне становилось все больше не по себе. Я был уверен, что сейчас произойдет что-то в высшей степени неприятное.

Я был прав. Так и случилось.

— Предположим, что Эрик был моим любовником.

Не знаю, как остальные, но я чуть не поперхнулся. Спокойствие, с каким эта женщина произнесла такие чудовищные слова, буквально потрясло меня.

— Предположим, что Эрик был моим любовником, повторила она, смотря теперь только на Джона. — И предположим, что он до сих пор любит меня, а я его, но, по финансовым соображениям, он должен бросить меня и жениться на деньгах — жениться, скажем, на глупой, бездарной, но зато обеспеченной девице, чтобы получить ее состояние. Вы смогли бы сыграть эту роль, как вам кажется? — жестко, с едва прикрытой ненавистью, спросила она, обернувшись к мисс Верити.

— Я... я думаю, да, — запинаясь, ответила мисс Верити, как будто захваченная врасплох этим вопросом (впрочем, так и было на самом деле). Я... попробую, если хотите...

— Вот и хорошо! — сказала миссис де Равель, и, на мой взгляд, в этих словах звучало злобное торжество. — Но вы, мисс Верити, находитесь под опекой Джона и Этель, которые совсем не хотят, чтобы вы вышли замуж за такого типа, как Эрик...

— О, так вы будете моим опекуном, Джон, — с деланным оживлением воскликнула Эльза, явно нервничая. — Как мило!

— ...за такого типа, как Эрик. — невозмутимо продолжала миссис де Равель, — которого они считают грубияном и развратником. Это, конечно же, неправда, но так они считают. Эрик, ты не возражаешь, — протянула она, чтобы тебя считали грубияном и развратником — исключительно ради сюжета?

— Буду весьма польщен, — Эрик попытался усмехнуться, но это получилось у него не очень убедительно, и я заметил, что он не менее встревожен, чем я сам. Что касается меня, то мое волнение было настолько острым, что я просто физически ощущал его.

Но миссис де Равель не собиралась щадить никого из нас.

— К несчастью, как это всегда бывает, Поль узнает правду обо мне и Эрике, подслушав наш разговор, в котором я обвиняю Эрика в том, что он бросает меня ради денег, и угрожаю, что, если он не будет моим, то не будет принадлежать и никакой другой женщине. А это, дорогой, — добавила она, обращаясь к мужу, — дает и тебе мотив для убийства Эрика.

Никогда раньше, да и потом тоже, я не слышал, чтобы миссис де Равель называла мужа "дорогой". В ее устах это прозвучало пугающе.

Невероятно, но факт — де Равель по-прежнему не уловил в словах жены никакого скрытого смысла.

— Правильно, — он кивнул, самодовольно поглаживая свои черные усики и не обращая никакого внимания на напряжение, царившее в комнате. — Правильно. Я мог бы пристрелить тебя, как собаку, а, Эрик?

— Как грязную шавку, — подтвердил Эрик, но его обычная вульгарная острота не удалась.

Я заметил, что он бросает растерянные взгляды на Джона, как будто взывая о помощи. Даже такой толстокожий человек, как Эрик, бывает уязвим. Но Джон явно не собирался его выручать. К моему изумлению, он сохранил свое обычное хладнокровие и был абсолютно спокоен. Это сильно подняло его в моих глазах. Видимо, раньше я был к нему несправедлив.