Второй шанс. Снайпер

— Командир, звал?

— Саня, ты? — хрипло выдохнул я.

— Ага, ты как? — голос Зимина был чуток настороженным.

— Да как видишь, гансам не пожелаешь. Как ребята? Как ты сам?

— Да ничего, раны нам почистили, замотали, кому надо было. Все отдыхают. Я связался с Ленинградом, нам повезло.

— Чего такое? — встрепенулся я.

— Наш генерал там, — загадочно произнес Саня.

— Да ладно! И чего?

— Сначала матерился, когда я про тебя рассказал, потом успокоился и велел ждать машину.

— Вот увидишь, сам прибежит. Любит он на меня поорать, особенно в медсанбате.

— Ну, не равнодушен он к тебе, что поделаешь?

— Это точно. А-а-а! — заорал я.

— Ты чего, охренел, что ли, командир? Я же чуть головой потолок не проткнул, — Зимин подпрыгнул от моего внезапного вскрика.

— Зимин, вали на хрен отсюда. Придет машина, доложишь, — прошипел я от дикой боли, резанувшей по телу тупой бритвой. Чего там сделало мое «солнышко», не знаю, но боль была страшная.

— Товарищ санинструктор, я вас напугал? — Девушка стояла в сторонке, боясь приблизиться ко мне. Вот дурень, напугал деваху. — Извините, не сдержался.

— Это вы меня простите, безрукую, — всхлипнула девица.

— Да вы что, Светлана, вы же мне эту дырку не делали, не надо себя винить. Уж кому-кому, но не вам себя виноватой считать.

— Я продолжу? — чуть уверенней спросила Света.

— Давайте, — я снова закусил прокушенную губу.

Дальше было легче, видно, боль была оттого, что Света оторвала последний слой бинта. Теперь она чем-то смазывала рану. Еще чуток потерпел, когда чистила, но так, уже без потери сознания. Раньше меня всегда вырубало от этого.

— Почти все, смажу сейчас царапины и сделаю укол.

Я лежал и тупо ждал, когда она закончит, хотелось быстрее лечь на спину и еще раз увидеть ее лицо. Вот наконец она разрешила мне это сделать, предварительно вынув шприц из моей многострадальной задницы.

— Давно вы на фронте, Светлана?

— Третий месяц уже, — тяжело вздохнув, ответила та.

— Не страшно? Войнища-то какая идет. Мертвые, крови-то — море целое.

— Страшно было дома, здесь легче.

— Да? — удивился я. — А где дом-то у вас?

— Ленинградская я. Такое у нас зимой было, словами не передать…

— Бывал я у вас, осенью, уже тогда тяжко было. Как зиму пережили, даже не представляю.

— Вы служили в Ленинграде? — как-то радостно спросила Светлана.

— Лечился, в госпитале лежал. Точнее сбежал оттуда, как только смог. Потом немного пожил, пока рана зажила, и опять на фронт.

— А я в институт поступила, после школы. Год проучилась, война началась.

— Кем хотите стать? Если не секрет.

— Учителем, хочу детей маленьких учить. Работала в школе, а зимой школу закрыли, холодно очень было, и есть нечего. Много детей умерло, некому стало в школу ходить.

— А на фронт как попали, студентов вроде не берут?

— Я за водой ходила, вернулась, а в дом бомба попала. Вся семья погибла в один миг, — у девушки выступили слезы, — я и попросилась добровольцем.

— Простите, не хотел причинить вам боль, — спохватился я. А сколько таких по всей стране?

— Да я привыкла уже, ничего. Здесь и вспоминать некогда.

— Светлана, давайте на ты, если не возражаете?

— Давайте, не возражаю, — улыбнувшись, ответила мне сероглазка.

— Меня Сергеем звать.

— Очень приятно, а вы, товарищ лейтенант, из разведки?

— Света, — я с упреком взглянул на нее.

— Извини, Сергей, ты разведчик? — стесняясь, повторила она.

— Считай, что так. Извини, большего не могу сказать.

— Я понимаю, военная тайна, — важно кивнула девушка.

— Ага, боец невидимого фронта я. Но ты никому не говори, — шутливо прошептал я.

Света засмеялась, вскинула руку в пионерском приветствии.

— Честное пионерское, — она была очень серьезна.

— Да брось ты. Расскажи лучше, потери большие в вашем полку?

— Хватает, но меньше стало. Лекарства появляться стали, бинты есть всегда. Раньше, говорят, стирали по нескольку раз. Даже простых тряпок не было. Тяжелых — сразу в Ленинград везут. А вообще нормально, жить можно.

— Жить без войны нужно, — грустно сказал я и добавил: — Вот дадим Гитлеру по ушам, тогда и заживем.

— Долго еще, наверное, воевать, вон у них солдат сколько.

— Ничего, потихоньку всех в землю загоним. Они и так уже трясутся от страха.

Снаружи послышались голоса, Света выскочила из палатки. А в нее шагнул какой-то майор. Ан нет! Нашивку на рукаве не разглядел. Батальонный комиссар. Странно, чего это он в старых нашивках, кстати? Как павлин размалеванный. Вроде приказом усатого все эти украшения упразднили, а тут ходит такой гусь, мечта снайпера.

— Товарищ лейтенант, я проверил документы у ваших бойцов, какие-то они у вас странные.

— Товарищ батальонный комиссар, я думал, уже разобрались с этим. За нами должны скоро приехать. Старший майор государственной безопасности Истомин представит вам все нужные документы. Вам же наверняка известно, что разведчики уходят на задание или с липовыми, или вообще без документов.

— У вас все-таки имеются хоть какие-нибудь документы?

— Только те, что у меня нашли. Естественно, что они ненастоящие. — У меня на лице вовсю разыгрывалось недовольство. Чего за хрень? Вроде Зимин все уладил, откуда вылез этот хмырь?