Второй после президента

Казалось, рядовые китайцы вот-вот бросятся на него, но властный окрик Хайфона напомнил им о дисциплине. Они ограничились глухим ворчанием. Точно так отреагировала бы свора собак на команду «Фу!», завидя перед собой матерого серого хищника. Губы китайцев непроизвольно кривились. Им не терпелось сорваться с места и проучить зарвавшегося русского. Лишь страх перед главарем удерживал их на месте, словно натянутая до предела цепь.

«Больше не буду их дразнить, – решил Грин, – а то еще укокошат раньше времени».

Убедившись, что угроза миновала, он переключил свое внимание на принесенный Хайфону предмет. Это был добротный жилет марки «Круиз» с сигнальным свистком в кармашке и флуоресцентными вставками. Его создатели, как могли, позаботились о том, чтобы обладатель жилета был виден издалека. При своем весе 1 килограмм 200 граммов он был способен выдержать максимально стокилограммовую нагрузку. Этого хватит.

Дождавшись, пока очередная волна перехлестнет через зарывшийся нос яхты, Грин устремился в атаку. Его целью был спасательный… вернее, спасительный жилет. Добраться до него – и за борт! Вот и вся тактика. Вот и вся стратегия.

Для начала Глеб лягнул в промежность стоящего позади парня с дубинкой. Затем притворился, что готов броситься прямо на выставленные клинки. Перетрусивший Хайфон тем временем попятился, прикрываясь спасательным жилетом. «Только бы не уронил, – пронеслось в мозгу Грина. – И только бы не смыло его за борт вместе с жилетом».

Сместившись влево, он еще раз лягнул скорчившегося конвоира, уводя остальных китайцев подальше от их босса. Один из них, издав гортанный воинственный клич, метнул кинжал.

Острая боль пронзила плечо Грина. Рыча, он схватился за рукоятку и выдернул клинок. Рана оказалась несмертельной. Зато теперь Грин был вооружен и куда более опасен, чем секунду назад. Он превратился во взведенную пружину, успевая следить за каждым из противников, постепенно прижимающих его к рубке.

Поединок на ножах состоит из двух-трех выпадов, после которых кто-то неизбежно выходит из строя. Тут важно не промахнуться и не подставиться. Но еще важнее правильно выбрать момент и направление контратаки.

– Смелее, – бормотал Глеб, выбирая козла отпущения, – смелее, молодые люди. Идите сюда, ну? Кто хочет попытать счастья?

Молодые люди, похоже, не стремились самоутвердиться и уступали друг другу право первого удара. Это не понравилось Грину, поскольку на палубе вот-вот могло появиться подкрепление. Поощряя китайцев к более решительным действиям, он занялся тем, чего не станет делать ни один мастер рукопашного боя. Небрежно двигая кистью руки, Грин, разворачивая клинок то так, то эдак, поигрывал им, перебирал рукоятку пальцами. Пару раз он сделал вид, что чуть не выронил кинжал, и этот обманный трюк возымел действие.

Наиболее отважный китаец ринулся на Грина, издавая протяжный устрашающий клич. Это было довольно грамотное нападение – почти непредсказуемое, решительное, стремительное. Кинжал китайца взметнулся от правого колена вверх и, едва не вспоров куртку Грина, сверкнул в сантиметре от кончика его носа. На этом короткий поединок завершился. Зрители не сразу поняли, почему юноша стоит столбом со вскинутой рукой, и дружно ахнули, когда сообразили, что клинок отпрянувшего Грина обагрен кровью.

Он полоснул противника от незащищенной подмышечной впадины до пупа, и тот оцепенел – не столько от боли, сколько от шокирующей мысли, что все кончено. Не имея представления о том, насколько опасна его рана, китаец выронил кинжал и скрючился, подвывая так тоненько и горестно, словно близость смерти превратила его в маленького мальчика, оплакивающего свою судьбу. Позабыв о его существовании, Грин подпрыгнул и впечатал подошву в ближайшую узкоглазую физиономию. Ее обладатель клацнул зубами и рухнул на палубу. Упавшего навзничь китайца следовало бы добить, но времени у Грина не было. Как только в поле зрения возник третий противник, он принялся рубить наотмашь, кромсая чужие пальцы, запястье и бицепс. Не успел парень выронить нож из искалеченной руки, как дело дошло до его товарища, совсем потерявшего ориентацию во времени и пространстве. Этот получил удар кинжалом в кадык. Короткий, точный и явно смертельный.

Хайфон, продолжая прикрываться жилетом, жалобно всхлипнул. Этот русский действовал не просто быстро, он двигался со сверхъестественной скоростью и демонстрировал такую же сверхъестественную координацию, умудряясь сохранять равновесие на пляшущей палубе. Увидев фигуру Грина, нависшую над собой, Хайфон решил, что пришла его погибель, и зажмурился. Однако, открыв глаза, он обнаружил, что по-прежнему жив, хотя лишился спасательного жилета. Грин исчез. Как фантом, как наваждение.

Несмотря на грозящий ему гнев отца, Хайфон зашелся тонким истерическим хохотом. Он чувствовал себя заново родившимся.