В нем состоит этот урок? Архангел (в Послании Иуды) или совершенные ангелы (во Втором послании Петра) весьма неохотно предстают пред Господом и навязывают требования закона, хотя они превосходят обвиняемых крепостью и силою. Мы находим объяснения этого только в Иуд. 9 и в соответствующих текстах в Ветхом Завете (Зах. 3:2), где сказано, что Михаил осознает желание Бога не только поддерживать закон, но и даровать Свою прощающую благодать. Архангелы не властны устранить закон, но Михаил знает, что у Бога есть более возвышенная цель, чем суд, и, таким образом, Он отходит в сторону. Нам здесь не важна эта конечная причина, чтобы опираться на довод Петра: завершительный суд в делах закона принадлежит только Богу.
В нем практическое значение этого? В своих посланиях и Иуда, и Петр показывают, что совершаемое лжеучителями не то же самое, что происходит в небесном суде. Голословное осуждение, клевета, злословие — это не то же самое, что осуждение клеветы в законном порядке. Петр не говорит, что лжеучителя осмеливаются делать то, чего не осмелились сделать ангелы (т. е. оклеветать других ангелов), и что мы должны почтительно говорить даже о падших ангелах. Скорее урок в том, что, подобно ангелам, которые не стремились сами принимать решения в русле закона, но отдавали это полностью Богу, даже когда случай казался вполне очевидным, христиане не должны легкомысленно трактовать ветхозаветный закон Бога, но признавать Его исключительное право на его усиление или изменение. Автор Послания к Евреям столкнулся с той же самой проблемой, ибо, уча христиан, что Иисус Христос «будучи столько превосходнее Ангелов, сколько славнейшее пред ними наследовал имя» (Евр. 1:4), не хотел, чтобы они умаляли святость закона. Таким образом, он напоминает им, что «через Ангелов возвещенное слово было твердо, и всякое преступление и непослушание получало праведное воздаяние» (Евр. 2:2).
Хотя на основании этих деталей трудно судить обо всем, главная слабость позиции лжеучителей очевидна. Петр сравнивает их закоренелый эгоизм с тем уважительным отношением к Слову Божьему, которое проявили ангелы. Ангелы — послушные вестники, не смеющие изменить содержание вести, которую они несут. Против всех, кого ангелы превосходят «крепостью и силою», они отказываются, пользуясь преимуществом своей силы, выдвигать клеветнические обвинения. Лжеучителя же, со своей стороны, находят такое смирение оскорбительным и ненужным, и вполне возможно, что они считают само рассуждение об ангелах забавным и не относящимся к делу мифом, придерживаясь при этом обычных мирских взглядов. Таким образом, они становятся на путь клеветы и злословия. Повторяют ли они мятежных ангелов, которые осмелились бросить вызов, поднять мятеж, и насмехаются при этом на отсутствие свободы у ангелов, которые остались послушными Богу? Насмехаются ли они над мыслью о том, что ангелы принесли небесный Закон Божий на землю? Отрицают ли они, что существуют реальные злые силы, которые владычествуют над теми, кто восстал против Бога?
И снова мы не знаем точно, что имел в виду Петр, но этот прототип двухтысячелетней давности все еще грозно маячит перед нами. Сегодня все еще есть те, кто с легкостью готов отменить неудобные христианские доктрины и нравственные критерии, чтобы сделать жизнь внешне более приятной, а Евангелие более привлекательным (2:2). Что может быть лучше, чем отвержение любой идеи о завершительном личном суде в соответствии с открытыми и установленными нравственными нормами? Но в таком случае Христос более не является правителем этого мира: мы управляем в нем. Он более не управляет Своей Церковью: мы там управляем. «Человек с его плотским умом всегда опирается на собственную волю, ибо его собственное „эго" для него превыше всего. В этом его мучение: его мир сокращается, сжимается до таких размеров, что в нем остается лишь собственное „эго", которое он развратил»[162].
2) Вердикт (2:12а)
Хотя эти люди производили большое впечатление на других, очаровывая их своими новыми идеями, Петр говорит, что они сами не отдавали себе отчета в том, что проповедовали, «злословя то, чего не понимают (agnoeo)». Они, вероятно, претендовали на обладание особым знанием (gnosis), но в действительности ничего не знали. Хуже того, их некомпетентность привела их к клевете, злословию (blasphemed) (2:10). Итак, мы не имеем права придавать иные формы учению и этике, а если мы предполагаем сделать это, то следует знать, что в таком случае наша кажущаяся свобода мысли на деле является богохульством.