Второе открытие Америки

Ночь мы провели в деревне Гуигуэ; по наблюдениям над Канопусом я установил, что ее широта равняется 10°4'11''. Эта деревня, окруженная богатейшими плантациями, отстоит всего в тысяче туазов от озера Такаригуа.

Мы ночевали у старого сержанта родом из Мурсии, человека с очень оригинальным характером. Чтобы доказать нам, что он учился у иезуитов, он рассказал нам по-латыни историю сотворения мира. Ему были известны имена Августа, Тиберия и Диоклетиана. Наслаждаясь мягкой прохладой ночи во дворе, окруженном изгородью из бананов, он интересовался всем, что некогда происходило при дворе римских императоров.

Наш хозяин настойчиво расспрашивал нас о средствах от подагры, которой он сильно страдал. «Я знаю, – говорил он, – что один самбо из Валенсии, знаменитый curioso[63], может меня вылечить; но он хочет, чтобы ему оказывали уважение, какого нельзя питать к человеку с его цветом кожи, и я предпочитаю оставаться в своем теперешнем состоянии».

За Гуигуэ начинается подъем на горную цепь, которая тянется на юг от озера, к Гуасимо и Ла-Пальме. С вершины плато, возвышающегося на 320 туазов, мы увидели в последний раз долины Арагуа. Гнейс выходил на поверхность, и его пласты простирались в том же направлении и так же падали к северо-западу. Кварцевые жилы, пересекающие гнейс, золотоносны; так, одно из соседних ущелий носит название quebrada del oro.

К нашему удивлению, в стране, где разрабатывается всего лишь один медный рудник, на каждом шагу вы встречаете это пышное название – Золотое ущелье. Мы прошли пять лье до деревни Мария-Магдалена, а затем еще два лье до Вилья-де-Кура. Было воскресенье. Жители деревни Мария-Магдалена собрались перед церковью.

Нашим погонщикам мулов предложили задержаться и прослушать мессу. Мы решили остаться, но погонщики после долгих препирательств все же ушли. Должен добавить, что это был единственный спор, затеянный с нами по такого рода причине. В Европе составили себе весьма неправильное представление о нетерпимости и даже религиозном фанатизме испанских колонистов!

Сан-Луис-де-Кура, или, как обычно говорят, Вилья-де-Кура, стоит в чрезвычайно сухой долине, тянущейся с северо-запада на юго-восток и расположенной, согласно моим барометрическим измерениям, на высоте 266 туазов над уровнем океана. За исключением нескольких фруктовых деревьев, здесь нет почти никакой растительности.

Сухости плоскогорья еще больше способствует то обстоятельство, что некоторые реки (это довольно необычно в местности, сложенной первозданными породами) уходят в землю сквозь трещины. Река Лас-Минас, к северу от Вилья-де-Кура, исчезает в скале, снова выходит на поверхность и опять скрывается под землей, не достигнув озера Валенсия, по направлению к которому она течет. Кура напоминает скорее деревню, чем город.

Жителей в ней всего 4000; однако среди них мы встретили нескольких человек выдающегося ума. Мы остановились в доме, принадлежавшем семье, которая подверглась преследованиям правительства во время каракасской революции 1797 года. Один из сыновей промучился некоторое время в тюрьмах, а затем был отправлен в Гавану для заточения в крепость. Как обрадовалась мать, узнав, что по возвращении с Ориноко мы побываем в Гаване!

Она доверила мне пять пиастров – «все свои сбережения». Мне очень хотелось вернуть их ей, но я опасался оскорбить ее щепетильность, причинить горе матери, которой доставляет удовольствие подвергать себя лишениям. Вечером все городское общество собралось, чтобы полюбоваться в райке видами европейских столиц.

Нам показали Тюильрийский дворец и статую великого курфюрста в Берлине. Довольно странное ощущение испытываешь при виде в райке своего родного города, когда находишься от него за две тысячи лье!

Аптекарь, разорившийся из-за своей злосчастной страсти к разработке рудников, сопровождал нас при посещении Серро-де-Чакао, где имеются богатые месторождения золотоносных пиритов. Мы спустились дальше по южному склону прибрежной кордильеры, в которой равнины Арагуа образуют продольную долину.

Часть ночи 11 марта мы провели в деревне Сан-Хуан, замечательной горячими источниками и необычайной формой двух соседних гор, называемых Моррос-де-Сан-Хуан. Они образуют стройные остроконечные пики, поднимающиеся над скалистой стеной с очень широким основанием. Стена эта отвесная и похожа на Дьявольскую Стену, которая окружает часть горного массива Гарца.

Так как эти горы видны в Llanos очень издалека и поражают воображение жителей равнин, непривыкших даже к ничтожным неровностям почвы, то высоту пиков здесь сильно преувеличивают. Нам говорили, что они находятся среди степей, тогда как на самом деле они окаймляют степи с севера и расположены далеко за грядой холмов, носящих название Ла-Галера.