Второе Основание

— А вот этого я уж точно не знаю. На этой штуке лежало письмо, вот и все. Если бы ее мать была жива!..

Дарелл замахал руками.

— Пожалуйста, позовите ко мне мистера Антора.

Взгляд Антора на развернувшиеся события радикально отличался от взгляда отца Аркади. Первым делом он сжал кулаки и заскрипел зубами, потом заговорил с горечью:

— Великий Космос! Чего же мы ждем? Вызовите космопорт и попросите связать нас с «Унимарой»!

— Спокойно, Пеллис, она моя дочь.

— Но это не ваша Галактика!

— Ну-ну, подождите. Она умная девочка и все тщательно обдумала. Нам лучше сейчас проследить ход ее мыслей, пока все еще свежо в памяти. Вы знаете, что это за предмет?

— Какое это имеет значение?

— Это звукоприемник.

— Вот этот вот?

— Он изготовлен кустарным способом, но работает. Я его испытал. Неужели вы не понимаете, что Аркадия нашла такой способ известить нас о том, что слышала нашу беседу? Она знает, куда и зачем летит Хомир, и решила, что было бы очень здорово поучаствовать во всех этих делах.

— О, великий Космос! — снова простонал молодой человек. — Еще один мозг, в который может вмешаться Второе Основание.

— Если не учитывать того, что Второе Основание не заподозрит четырнадцатилетнюю девочку, если мы не привлечем к ее особе внимания, отозвав, например, из космоса звездолет только для того, чтобы снять ее оттуда.

— Но мы не можем допустить, чтобы все зависело от одного безумного ребенка.

— Она не безумная, и у нас нет выбора. По идее, ей не следовало писать письмо, но она сделала это, чтобы мы не обратились в полицию с просьбой отыскать потерявшегося ребенка. Письмо предполагает, что мы должны превратить ее путешествие в дружеское предложение Мунна взять с собой на каникулы девочку старого друга. Почему бы и нет?

— Хорошо. А что сделает Мунн, когда обнаружит ее?

Доктор Дарелл слегка приподнял брови и тут же опустил.

— Не могу сказать, но думаю, что она с ним справится.

Дом казался почему-то очень пустынным, особенно по ночам, и доктор Дарелл неожиданно понял, что судьба Галактики становится ему совсем безразличной, когда его сумасшедшая дочь подвергает свою жизнь такой опасности.

На «Унимаре» возбуждение охватило гораздо меньше народа, но было более впечатляющим.

Сидя в трюме, Аркадия обнаружила, что у нее есть опыт в одном и совсем нет в другом. Начальное ускорение она встретила хладнокровно, а более неприятное чувство тошноты, сопровождавшее прыжок через гиперпространство, перенесла довольно стойко. Все это девочка уже испытала раньше, и тут ей помог опыт.

Но в результате именно отсутствие опыта и подвело Аркадию. В видеофильмах и книгах зайцы, казалось, обладали неограниченными возможностями скрываться сколько угодно. Конечно, была опасность, что где-то что-то упадет и выдаст неосторожного зайца или же он сам чихнет — по-видимому, они всегда чихали, — и это Аркадия учла. Она уже многое знала и была осторожна. Например, предвидела, что могут возникнуть голод или жажда, и подготовилась к этому, стянув консервы из домашних запасов. Но обнаружились вещи, которые почему-то никогда не упоминались в фильмах, и шокированная Аркадия не могла оставаться в укрытии долго, несмотря на самые отчаянные попытки. А на спортивном одноместном скутере, как «Унимара», все жилое пространство заключалось в одной-единственной комнате, так что нельзя было даже рискнуть и выбежать из камеры, когда Мунн был занят где-нибудь в другом месте.

Все с большим и большим нетерпением Аркадия ждала каких-нибудь звуков, свидетельствующих о том, что Хомир заснул. Если бы она только знала, храпит он или нет! Во всяком случае, постель уже заскрипела. Послышался глубокий вздох и зевок. Девочка ждала в наступившей тишине, стоя в очень неудобной позе со скрещенными ногами.

Дверь камеры легко подалась, и ее вытянутая шея… Послышался звук, определенно изданный человеком, резко прервавшим свое занятие. Аркадия застыла. Тихо. Все еще тихо… Она попыталась скосить глаза, чтобы посмотреть в щель, стараясь не двигаться, но у нее ничего не получилось — голова повернулась вслед за глазами.

Хомир Мунн, конечно, не спал. Он читал в постели при свете настольной лампы, но сейчас нашаривал что-то под подушкой, уставившись широко раскрытыми глазами в темноту.

Аркадия невольно откинула голову назад. Затем свет погас, и она услышала дрожащий голос Мунна:

— У меня бластер, и, клянусь Галактикой, я стреляю!

Аркадия взвыла:

— Это же я! Не стреляй!

Просто удивительно, какой гнусной может оказаться романтика!

Вновь загорелся свет — теперь уже на всем звездолете, и Мунн уселся на постели. Чудно вьющиеся волосы на его груди и однодневная щетина придавали ему странный и нереспектабельный вид.

Аркадия вышла, запахивая свою метиленовую кофточку, которая считалась немнущейся. В первую секунду Мунн чуть было не вскочил с кровати, но, вовремя вспомнив, что не может этого сделать, натянул повыше простыню и с трудом выдавил из себя:

— Ч-чт… Что?

Ничего более связного он произнести не смог. Аркадия проговорила слабеньким голоском:

— Извини меня, пожалуйста, я только на минуточку. Мне надо вымыть руки.