– Маги, подобные Нагвалю и Хенаро, имеют два цикла. Первый – это когда они еще человеческие существа, подобные нам. Мы находимся в первом цикле. Каждому из нас было дано задание, и это задание вынуждает нас оставить
Ла Горда вернулась к кухонной плите. Сестрички, казалось, нервничали.
– Эта женщина, должно быть, знает
Ла Горда ответила, что так оно и есть. Я спросил, давали ли им когда-нибудь
– Нам троим не давали, – ответила Лидия. – Растения силы дают только «пустым» людям, таким, как ты и Ла Горда.
– Как Нагваль давал тебе их? – спросил я Ла Горду.
Ла Горда подняла над головой два пальца.
– Нагваль давал ей свою трубку дважды, – сказала Лидия. – И оба раза у нее ехала крыша.
– Что происходило, Горда? – спросил я.
– Я становилась сумасшедшей, – сказала Ла Горда, подойдя к столу. –
Ла Горда объяснила, что растения использовали только те маги, которые в совершенстве владели этим искусством. Эти растения были таким могущественным средством, что для правильного обращения с ними требовалось самое безупречное внимание со стороны магов. Нужна была целая жизнь, чтобы натренировать свое внимание до необходимого уровня. Ла Горда сказала, что
– А тебе тоже придется принимать их? – спросил я Ла Горду.
– Всем нам, – ответила она. – Нагваль сказал, что ты должен будешь знать об этом моменте раньше, чем любой из нас.
Я некоторое время думал на эту тему. Психотропные растения оказывали на меня ужасающее воздействие. Они, казалось, достигали какого-то обширного резервуара во мне и извлекали из него целый мир. Я боялся принимать их из-за нарушения моего физического тонуса и невозможности управлять их действием. Мир, в который они погружали меня, был неподатлив и хаотичен. Пользуясь терминологией дона Хуана, мне не хватало контроля и силы, чтобы воспользоваться этим миром. Однако если бы такой контроль у меня был, то я открыл бы в себе потрясающие возможности.
– Я принимала их, – внезапно сказала Хосефина. – Когда я была помешанной, Нагваль дал мне свою трубку, чтобы исцелить или убить меня. И она исцелила меня.
– Нагваль действительно давал Хосефине свой дым, – сказала Ла Горда и подошла к столу. – Он знал, что она притворяется более сумасшедшей, чем есть на самом деле. Она всегда была немного чокнутой, но она еще и индульгирует, как никто другой. Она всегда хотела жить там, где никто бы ей не надоедал и где она смогла бы делать все, что ей захочется. Поэтому Нагваль дал ей свой дым и отправил пожить в мир ее предрасположения на четырнадцать дней, пока она так не пресытилась им, что излечилась. Она пресекла свое индульгирование. В этом и состояло ее исцеление.
Ла Горда вернулась к плите. Сестрички смеялись и хлопали друг друга по спинам.
Тут я вспомнил, что в доме доньи Соледад Лидия не только сделала вид, что Нагваль оставил для меня какой-то пакет, но и на самом деле показала сверток, похожий на футляр для трубки дона Хуана. Я напомнил Лидии об их обещании отдать мне этот пакет в присутствии Ла Горды.
Сестрички переглянулись, а затем посмотрели на Ла Горду. Она кивнула, Хосефина встала и пошла в переднюю комнату. Спустя минуту она вернулась со свертком, который показывала мне Лидия.
Мое нетерпение достигло предела. Хосефина аккуратно положила сверток на столе передо мной. Все столпились вокруг. Она стала развязывать его так же, как в первый раз это делала Лидия. Когда пакет был полностью развернут, она вывалила его содержимое на стол. Это было тряпье для менструаций.
Секунду я был в ярости. Но громкий смех Ла Горды был таким веселым, что я и сам был вынужден рассмеяться.
– Это личный сверток Хосефины, – сказала Ла Горда. – Это была блестящая идея – сыграть на твоем желании получить дар дона Хуана, чтобы вынудить тебя остаться.
– Ты должен признать, что это была хорошая идея, – сказала Лидия.