Тут заговорил Паблито. Он бормотал что-то абсолютно невразумительное, затем в отчаянии махнул рукой и плюхнулся обратно на свой стул. Нестор тоже что-то начал говорить. Я остановил его. Я не был уверен, что понял его правильно.
— Тело Паблито распадалось? — спросил я. Он долго всматривался в меня, не говоря ни слова. Он сидел справа от меня, но тут молча пересел на скамейку напротив.
— Ты должен серьезно отнестись к тому, что я тебе говорю, — сказал он. — Нет способа повернуть колесо времени к тому, чем мы были перед прыжком. Нагваль сказал, что быть воином — это честь и радость и что судьба воина — делать то, что он должен делать. Я должен рассказать тебе безупречно о том, чему я был свидетелем. Паблито распадался. Когда вы двое побежали к краю, только ты был плотным. Паблито был похож на облако. Он думал, что был близок к тому, чтобы упасть ничком, а ты думаешь, что держал его за руку, чтобы помочь добежать до края. Никто из вас не прав. Я сомневаюсь, что для вас обоих было бы хуже, если бы ты не поддерживал Паблито.
Я чувствовал еще большее замешательство чем прежде. Я искренне верил, что он правдиво излагает все, свидетелем чему он был, но помнил только, что держал Паблито за руку.
— Что бы случилось, если бы я не вмешался? — спросил я.
— Я не могу ответить на это, — сказал Нестор, — Вы воздействовали на светимость друг друга. В тот момент, когда ты подал Паблито руку, он стал более плотным, но ты вложил свою драгоценную силу в ничто.
— Что ты делал после того, как мы прыгнули? — спросил я Нестора после долгого молчания.
— Сразу же после того, как вы исчезли, я был так потрясен, что не мог дышать, и потерял сознание, но не знаю на какое время. Я думал, что это длилось один момент. Когда я снова пришел в себя, я оглянулся в поисках Хенаро и Нагваля, но они ушли. Я бегал взад и вперед по вершине горы, зовя их пока не сорвал голос. Тогда я понял, что остался один. Я подошел к краю утеса и попытался отыскать знак, который дает земля, когда воин не собирается возвращаться. Но я уже пропустил его. До этого момента я не осознавал, что они обращались ко мне, когда вы подбежали к краю, — они попрощались со мной.
Обнаружить себя в одиночестве в такое время дня, да еще в таком пустынном месте было больше чем я мог вынести. Одним махом я потерял всех друзей, которые у меня были в мире. Я сел и заплакал. А когда я испугался еще больше, я начал вопить во всю мочь. Я во все горло выкрикивал имя Хенаро. К тому времени стало очень темно и я больше не мог различать окружающих предметов. Я знал, что как воин не должен индульгировать в своей печали. Чтобы успокоиться, я начал выть, как койот — так, как научил меня Нагваль. Спустя некоторое время после начала воя я почувствовал себя намного лучше, — я забыл свою печаль, забыл о существовании мира. Чем больше я выл, тем легче было ощущать тепло и защиту земли.
Должно быть, прошло несколько часов. Внезапно я ощутил толчок позади своего горла и звон в ушах. Я вспомнил, что Нагваль сказал Элихио и Бениньо перед их прыжком. Он сказал, что ощущение в горле приходит как раз перед тем, как человек готовится изменить свою скорость. И звук колокольчика является средством, которое человек может использовать для выполнения всего что ему требуется. Тогда я захотел стать койотом. Я посмотрел на свои руки, — они были на земле передо мной. Они изменили форму и стали похожи на лапы койота.
Я увидел шерсть койота на своих руках и груди. Я был койотом. Это наполнило меня таким счастьем, что я стал кричать, как должен кричать койот. Я ощущал у себя зубы койота, его длинную заостренную морду и язык. Каким-то образом я знал, что умер, но это не тревожило меня. Для меня не имело значения — умереть, превратиться в койота или остаться в живых. На четырех лапах как койот я пошел к краю обрыва и прыгнул туда. Ничего другого мне не оставалось.