Вторая жизнь (СИ)

   Когда мы зашли толпой в комнату и включили свет, цыганка подошла к столу, на котором осталось море закуски, после того, как мы ушли в ресторан, и взяла с него бутерброд с колбасой.

   -Ты, что, жрать сюда пришла? - воскликнул Абдулов. Бутерброд выпал из руки испуганной девушки.

   -Да, не бойся, ешь, ешь, - успокоил ее Вовка. - садись за стол, не мельтеши.

   Достав принесенные бутылки мы тоже уселись за стол и продолжили пьянку.

   Дальнейшая дискуссия шла в основном, кто первый опробует цыганку Розу. При этом у Розы интересовались, нет ли у нее вшей, триппера и прочих болезней. Хотя она все отрицала и все были пьяны до усрачки, никто так и не решился на эпический подвиг, переспать с цыганкой. Но все же потребовали от нее раздеться и станцевать для развлечения публики.

   Роза, мило улыбаясь, разделась донага и начала танцевать, в то время, как мы поддерживали ее пьяными воплями.

   Потом, она в голом виде уселась на колени к Абдулову, тот напуганный моими намеками о трепаке, испуганно отбивался от нее под гогот остальных собутыльников кроме меня.

   Я же, слегка протрезвев, размышлял о том, что миф о цыганской скромности рухнул у меня на глазах. Розу, в конце концов, общими усилиями заставили одеться и скидав к ней в сумку остатки пиршества, отправили восвояси. После чего сами улеглись спать.

   Утром я опять остался один, ребята ушли на учебу, у меня билет на поезд был на шесть вечера, поэтому можно было еще поспать.

   Однако в десять часов утра в дверь комнаты требовательно постучали, после чего та распахнулась и ко мне зашла представительная делегация в составе двух девушек и парня с фотоаппаратом.

   -Фу, ну и насвинячено! - сморщила нос девушка, стоявшая впереди, разглядывая пустые бутылки на полу и неубранную посуду.

   -Вы в этой комнате живете? - спросила она, вперив в меня пронзительный взгляд.

   -Ну, да живу, - пробормотал я.

   -Почему не на занятиях?? - спросил парень и щелкнул затвором фотоаппарата.

   -Болею, - сообщил я.

   -Понятно, - дружно согласилась троица, окидывая взглядом количество пустых бутылок.

   -Как вас зовут?- продолжился допрос.

   -Третьяков Владимир Николаевич, - мысленно начиная ржать, ответил я.

   - Владимир Николаевич, от ваших соседей поступила жалоба, что вы по ночам устраиваете дебоши, приводите девушек. Мы, как "Комсомольский прожектор", не можем оставить это без внимания, - сообщила главная девица. - Встаньте, пожалуйста, мы сфотографируем вас и вывесим вашу фотографию на всеобщее обозрение, как нарушителя дисциплины.

   -Пожалуйста, - сообщил я и встал.

   Меня несколько раз сфотографировали, после чего активисты удалились.

   Я же снова лег и попытался заснуть.

   Во второй половине дня, я все же убрал следы ночного разгула, а когда пришел Вовка, рассказал ему о визите Комсомольского прожектора. Поржав над тем, что моя фотография с его фамилией украсит общежитие, мы выпили жидкого чаю с бутербродами с домашней конской колбасой, присланной Абдулову. После чего отправились на вокзал. Я шел с легкой головной болью и размышлял, что исправил старую поговорку, что от сессии до сессии живут студенты весело. Ведь прожил весело именно сессию.

   После зимней сессии, все пошло ровно, без особых треволнений и забот. Не знаю отчего, но в феврале Женя Гордина убавила свой пыл и не так рьяно преследовала меня. Причину я узнал довольно быстро. Девушка из ее группы по большому "секрету" сообщила, что Женя познакомилась с военным летчиком и сейчас думает только о нем.

   -Действительно, -насмешливо подумал я в этот момент. -Где я, а где этот летчик. Это тебе не бармен.

   Как ни странно меня это пренебрежение ничуть не задело. Может, потому, что по-прежнему, в баре около стойки постоянно крутились девчонки, жаждущие познакомится со мной.

   Так, что в редкие выходные дни мы с отцом ездили на рыбалки в Косалму, батя от счастья чуть не плакал, что может рыбачить до темна, и, переночевав, снова выйти на лед продолжить рыбалку. А у меня не возникало желание снять квартиру, потому, что, сняв девушку, можно было спокойно уехать с ней на дачу в будние дни.

   В апреле мне позвонил Незванцев и пригласил зайти в трест. Причины он мне не сказал, поэтому я был слегка встревожен, хотя больших грехов за собой не чувствовал. За прошедшее время Иосиф так меня натаскал в торговых хитростях, что мне просто не было нужды заниматься ерундой, вроде недолива спиртного. Мы с ним очень неплохо понимали друг друга, притом оба не курили и практически не пили на работе. Единственные, кто сносил напарнику голову напрочь, были женщины.

   Когда я зашел в кабинет заместителя директора, кроме Незванцева там присутствовал и сам Лев Абрамович.

   -Александр Юрьевич, - сообщил он торжественным тоном. - мы тут посовещались и решили предложить вам новую должность.

   Не успел я как следует вникнуть в эти слова, как он добавил:

   -На летний период.

   Видимо, он ожидал, что я начну спрашивать, что за работа, и когда я продолжил выжидательно смотреть на него, поморщился и продолжил говорить.

   -Дело в том, что нам необходимо срочно решить вопрос с кандидатурой директора ресторана "Волна".