Вторая жизнь Мириэль Уэст

Мириэль встала. Ее когда-то коротко подстриженные волосы отросли до непослушной длины и беспорядочно свисали вокруг лица. С рукой, закованной в гипс, она едва ли могла вымыть их шампунем, не говоря уже о том, чтобы завить или уложить. Ее челка – слишком короткая, чтобы можно было заправить за уши – запуталась в ресницах. Даже будучи в самом мрачном настроении в Калифорнии, она бы никогда не позволила себе выйти из дома или встретиться с незнакомцем в таком жалком виде. Теперь она даже не потрудилась открыть свою пудреницу. Кем бы ни был этот доктор Росс, она могла поговорить с ним и не напудрив нос.

Дверь ее камеры открылась. Поток света временно ослепил ее, и она прикрыла глаза загипсованной рукой. Вошел невысокий мужчина, плотного телосложения.

– Миссис Марвин, я доктор Росс, главный врач Морского госпиталя Шестьдесят Шесть.

Сторож Дойл стоял у дверного косяка, пока доктор Росс не отпустил его кивком. Обращаясь к Мириэль, он сказал:

– Можем мы поговорить минутку?

– У меня есть выбор?

Он снял свою белую офицерскую фуражку и сунул ее под мышку. Четыре золотые нашивки украшали его погоны.

– Нет, мэм.

Она снова опустилась на кровать и указала на стул с соломенной спинкой в другом конце комнаты, заваленный потрепанными журналами и обертками от конфет. Доктор не стал садиться. Он оглядел ее камеру – нетронутый поднос с обедом, россыпь капсул с чаульмугрой в углу, смятое одеяло, на котором она сидела, – и нахмурился.

– Миссис Марвин, позвольте мне сразу перейти к делу.

– Конечно, разумеется. Между приемами пищи и двадцатиминутной послеобеденной тренировкой мой график общения довольно насыщен.

Его тонкие губы сжались еще сильнее.

– Вы пробыли в этом учреждении меньше месяца и уже нарушили пункт номер шесть больничных правил и предписаний, попытавшись скрыться. Как вы уже поняли, мы не можем закрыть глаза на подобное поведение. Сестра Верена сказала мне, что вы держитесь отчужденно по отношению к другим обитателям колонии и не соблюдаете предписанный вам режим лечения. Кроме того…

Он продолжал бубнить, но Мириэль не слушала. Вместо этого она наблюдала за тем, как его аккуратно подстриженные усы дергались, словно червячки, пока он говорил. Его черная униформа была безупречно отглажена, золотые пуговицы отполированы, ни пылинки, ни ниточки. Она пожалела его жену, за муки, которые той приходилось испытывать каждое утро, прежде чем отправить мужа на службу.

Чарли тоже был привередлив в одежде, но к их услугам была прачечная. Одежда, брошенная на полу, исчезала к середине утра, а на следующий день, аккуратно выглаженная, висела в шкафу. Хотя сейчас она с радостью заняла бы место горничной, если бы это означало жить дома. Она представила запах крема для бритья, прилипший к воротнику рубашки Чарли, пятно от карандаша на манжетах Эви, стертое с одного из ее рисунков. Желудок Мириэль скрутило, словно она могла заболеть от тоски.

– Миссис Марвин.

– М-м?

Доктор Росс снова нахмурился и бросил кислый взгляд на стул, затем подтащил его к кровати и отряхнул сиденье, прежде чем сесть. Журналы и липкие обертки от конфет рассыпались по полу.

– Миссис Марвин, я знаю, что диагноз такой болезни, как проказа, может стать разрушительным, но…

– О, вы знаете, правда?! И каково это? Вас оторвали от семьи и заперли в какой-то захолустной больнице посреди ада?

– Я работал в колониях для прокаженных по всему миру, и уверяю вас, Морской госпиталь Шестьдесят Шесть – самое современное и безупречное учреждение из всех существующих. Будьте благодарны, что вас не выбросили за борт и не заставили плыть на пустынный остров Молокаи[20] или не потащили в трущобы в Индии или Южной Африке.

Мириэль выпрямилась.

– Благодарна?! Я заключена в тюрьму, – она указала на цементные стены вокруг них, – буквально заключена в тюрьму с самыми гротескными и жалкими человеческими существами, которых я когда-либо видела! Брошена умирать. Мои дочери, кто знает, за сколько сотен миль отсюда, остались без матери. Мой муж…

– Вы не сможете убежать от этой болезни. – Упрек в его тоне исчез, но этих слов было достаточно, чтобы она онемела. – Я видел достаточно людей в вашем положении, чтобы понимать, что вы снова подумываете о побеге. Может быть, вы уже спланировали его. – Он взглянул на объемную гипсовую повязку на ее руке и слегка ухмыльнулся. – Кто знает, может быть, на этот раз у вас все получится. На время. Но болезнь в конце концов настигнет вас. И когда это произойдет, вы пожалеете, что не остались здесь.

Теперь настала очередь Мириэль ухмыляться.

– Я бы никогда не пожелала оказаться здесь. Даже за все золото и бриллианты мира.

Его глубоко посаженные глаза метнулись к столу, где стоял рисунок Эви, прислоненный к стене.

– А ваша семья?

Что могла на это сказать Мириэль? Она ненавидела доктора Росса за то, что он втянул в разговор Чарли, Эви, Хелен, но он был прав. И Чарли тоже был прав. После смерти Феликса она отдалилась от него. Стала эгоистичной. Но она могла бы стать такой же женой и матерью, какой была раньше, если бы ей дали шанс. Ей просто нужно выбраться отсюда, чтобы доказать это.