Вторая жизнь майора

Что случилось потом, она не могла понять и поверить. Он обогнал ее за шаг до финиша. Коснулся столба и сказал: — Я первый. При этом нагло улыбался. Но, что ее сильнее всего поразило, хуман не сбил дыхание и даже не вспотел. Девушка поняла, что если бы нехеец захотел, то обогнал ее еще раньше. Он просто с ней играл. И теперь Тора должна отдать свой первый в жизни поцелуй этому наглому хуману. От обиды и страха она не выдержала и разревелась.

— Тебя как зовут? — спросил улыбающийся нехеец.

— Тора'ила. — Она уже не сдерживала своих слез.

— Тора целовать меня не надо. Я пошутил. Потом отвернулся и побежал на поле.

Она стояла и смотрела на широкую спину уходящего юноши, которого совсем не понимала. За поцелуй снежной эльфарки многие хуманы готовы были отдать жизнь. В ее душе зародилось сильнейшее смятение. Она не понимала себя. Тора'ила очень не хотела целоваться, но в тоже время ее стала душить обида за то, что он так легко отказались от ее поцелуя.

— Да что он себе позволяет этот мелкий гаденыш? Девушка продолжала смотреть на паренька, который стал в центре Ристалища, замер, закрыл глаза и начал медленно двигаться. Движения его становились все быстрее, пока не превратились в один смазанный круг. Она поняла, — горец вел незримый бой и это впечатляло.

Наконец скинув наваждение Тора, резко развернулась и ушла, оставив парня одного на полигоне.

После занятий я смыл пот, переоделся и вышел.

В общем коридоре меня встретили все мои вассалы — Пять парней и семь девушек. Выстроившись в одну линию они молча склонили головы.

— И что это значит? — с удивлением спросил я.

— Мы хотим сопроводить Вас на завтрак, Милорд. — За всех ответил Штоф.

— Ну, вот объявился и первый неформальный лидер. Глядя на него подумал я. Сопровождайте, — разрешил я и двинулся вперед. Неожиданно я осознал, что чувствуя себя в образе благородного аристократа легко и свободно. Как будто я им родился и вырос. Меня переполняли уверенность и властность. Я начинал понемногу считать этот мир своим. Штоф и два таких же крепыша забежали вперед, за ними встали две девушки, Эрна и Мегги, как я отметил самые красивые. Потом шел я. За мной пристроились остальные девушки и замыкали парни.

Вот такой процессией мы прошли по всему коридору на глазах удивленных сокурсников, и вышли во двор. Рассекая неорганизованных студентов, как благородных, так и неблагородных, мы прошествовали мимо старичка привратника, у которого даже челюсть отвисла, и вошли в студенческую столовую.

Хлопцы сразу заняли стол и предоставили мне место во главе. А девушки и некоторые из парней нагло прошли к раздаче и набрали еды. Со стороны студентов пораженных увиденным не было ни сопротивления, ни возмущения.

Я с невозмутимым видом съел довольно вкусную кашу с мясом и запил цваром. Дождавшись, когда поедят остальные, таким же порядком мы вышли из столовой.

Проходя мимо сидевших снежных эльфаров, вежливо им поклонился. С удовольствием наблюдая за их удивленными рожами. Но меня удивила Тора'ила, которая смотрела на моих девушек с затаенной ревностью. Это хорошо было видно в ее ауре.

— Этот мелкий сквоч (маленький грызун, наглый и вороватый) себе гарем уже собрал. Нам в спину на выском эльфаре произнесла одна из «снежинок». Но я не стал оборачиваться и отвечать. — Знай наших!

Сегодня было три лекции по теоретическим основам магии, Все мои сидели рядом, с такими же невозмутимыми лицами, как и я.

Периодически меня обжигал взгляд той девушки, которая верила, что я избил женщин на постоялом дворе. И от нее надо было ожидать, какой-нибудь каверзы.

После занятий был обед, он также прошел спокойно, как и завтрак. А вот после него благородные, как с цепи сорвались. Некоторые примеры, как говорится бывают заразительны. И сиятельные отпрыски набросились на ничего не подозревающих простолюдинов. Они задались с целью повального установления крепостного права в пределах филиала академии.

Благородные действовали грубо и решительно, как привыкли у себя в поместьях.

Но простой народ вдохновленный верою в слова ректора о равенстве, вдруг возмутился и возгорелся праведным гневом.

Если дворяне действовали каждый за себя и старались по быстрее урвать себе, если не дюжину, а хотя бы одного батрака. То народные массы объединились. Среди них появились вожди: пара Пугачевых и Стенька Разин. Выкрикивая лозунги «За народ и короля», — они собрали большие толпы «угнетенного пролетариата» и принялись громить благородных «кровососов». Вооружившись палками, булыжниками из дорожек с гранитной брусчаткой. Они лупили без разбора каждого аристократа, которого смогли поймать. Воздух сотрясали ликующие крики народа и отчаянные вопли избиваемых начинающих эксплуататоров. Периодически слышались взрывы от применения слабой магии.

Пожар народной войны разгорался по всей территории академии.

Теперь я лучше понимал, что происходило в «семнадцатом году» в нашей матушке Рассее. Народный гнев был жесток и неукротим.