Вторая жизнь Евы

– А можешь увезти это назад? В пустыню. Положить на землю у пирамид? – Ева раскрыла ладонь с двумя камешками. Время и песок обточили их, смягчили острые грани, но не поменяли необычной формы.

Мустафа увидел: девочка напугана и больше сюда никогда не приедет, если никто ей не поможет. Для гида с 20-летним опытом дело чести – заботиться о комфорте и счастье туристов. Он делал все возможное, чтобы гости возвращались в его страну, для которой туризм – важнейшее направление экономики.

– Нэ пэрэживай, я увозить их обратно: все будэт харашо. Отдыхай, я это выполню.

– Спасибо огромное, Мустафа, – выдохнула Ева и обняла большого красивого египтянина, не зная, как еще выразить благодарность.

– Ну что? Отвезет? – догадалась Лиза, когда Ева с довольным видом уселась в кресло рядом. Она внимательно наблюдала за старшей сестрой из окна.

– Да.

– Фуууух, – с облегчением произнесла сестра и улыбнулась.

Автобус тронулся. Тревога отступила. Домой больше не хотелось.

По дороге к месту, где они должны были отдыхать, находился аквапарк. Девчонки-сибирячки никогда не видели ничего более грандиозного и крутого. Ни до, ни после. Они кричали от страха и восхищения, катались на всех аттракционах, плавали во всех бассейнах. Каждая новая горка дарила бурю ликующего неповторимого восторга. Пронзительно-голубое небо, лазурная вода, мороженое в виде чокопая. Четыре часа чистейшего удовольствия казались вечностью, но Ева четко следила, чтобы плечи и носы защищал SPF-50. Все-таки она была старшей и отвечала за безопасность себя и сестры.

День завершился в местечке Порт-Саид. Как стало ясно на следующее утро, это действительно был порт. Море серого цвета совсем близко принимало швартующиеся грузовые суда. Берег пустовал. Иногда девочки купались, но море от этого явно не испытывало восторга: бушевало и пенилось негодованием. Недружелюбные волны сбивали с ног, если вовремя не подпрыгнуть. В бассейнах отеля толпилось слишком много людей. Когда девочки выходили за территорию, на улице их могли схватить за руку и куда-нибудь тянуть за собой, болтая по-арабски.

Вокруг витало много разговоров про похищения русских девчонок. Ева порой не решалась выходить из номера, и Лиза отправлялась за мороженым одна. Идти нужно было за территорию отеля, немного по улице и направо. Когда паника Еву все же отпускала, она тоже выходила в кафе, ела из металлических креманок разноцветные шарики в инее, политые и посыпанные разными вкусностями, пила молочные коктейли и практиковалась в английском.

В Египте из-за жары молоко быстро прокисало. Видимо, его выливали прямо на улицу, потому что рядом с открытыми кафе-морожеными часто висело в воздухе специфическое амбре.

Культурные программы закончились, и организаторы поездки надеялись, что группа сдружится самостоятельно. Она состояла из 12- и 19-летних. Странно, но сестры не смогли вписаться в компанию старших, что сидела по ночам у бассейна. Они пили пиво, громко хохотали и играли в карты, а с ними постоянно зависала сопровождающая, которой было не меньше 24 лет. Как коротают время остальные, ее не интересовало.

Когда становилось совсем скучно, приходила поболтать Наташа из Москвы:

– Почему ничего в золотом магазине не купили?

– Нам ничего там не надо, да и дорого очень, – объясняла Ева.

– Понятно, ты жадина. Тебе на все жаль денег, – комментировала Наташа.

– Нам родители не так много с собой дали.

– Придумала! – ехидничала Наташа. – Буду звать тебя Лепрекон!

– А кто это такой?

– Это гном. Он такой маленький и любит деньги, везде с собой таскает горшочек с золотом.

Еве не понравилось новое прозвище, но сделать ничего не могла. Наташа так и обращалась к ней до самого отъезда.

– Знаешь, Лепрекончик, у меня мама тоже деньги любит. Но она не жадная, а хитрая. Захотела в ванную раковину-тюльпан. Очень модно сейчас, да ты, поди, и не знаешь.

– Не знаю, у нас таких еще нет.

– В общем, папа не хотел менять, говорил, что у нас и так хорошая, и мама, когда его не было дома, взяла молоток и расколотила ее.

– А папа что?

– Когда вернулся с работы, мама сказала ему, что сливала воду с вареной картошки, кастрюля вырвалась и расколола керамику. Причитала, руки заламывала. Папа поверил и сдался. Теперь у нас «тюльпан».

– Ну вообще… – Ева задохнулась от противоречивых чувств. Ей и Наташиного папу было жалко, и смелостью мамы она восхищалась.

Когда Наташа ушла, они с Лизой обсуждали услышанную историю:

– Как думаешь, ее папа поверил в это вранье? – недоумевала Ева.

– Если он не совсем глупый, наверное, догадался, что его обманывают.

– Зачем кастрюлю с кипящей картошкой в ванную тащить, если на кухне можно слить?

– Не может быть, чтобы у них в Москве кухни не было, – сомневалась Лиза.

– Теперь понятно, в кого она такая.

– Ага, – подхватила сестра, – а может, папа у них нормальный, просто понимает, что жена с прибабахом, вот и не стал спорить.

– Решил, что дешевле поменять эту раковину несчастную, а то мало ли, и его голову молотком разобьют, – предположила Ева.

– Вот бы наша мама разбивала молотком все, что ей не нравится, что бы тогда делали?