Вторая жизнь

Напоив коня, Шубников выехал из леса и сразу увидел тестя. Анисим Федорович сидел на рельсах, сгорбив спину, о чем-то думал.

Услышав ржание лошади, он обернулся, и Шубников помахал ему рукой:

— Здравствуй, батя!

— Здорово, Иван!

— Устал, батя?

— Да! Пришлось немало оттанцевать по шпалам.

— То-то я смотрю — не случилось ли чего, уж больно грустный вид у тебя.

— Да нет… о жизни вот немного задумался. И дело наше опять какое! Вон все, что кругом, на нас обоих лежит. Я дорогу берегу, ты — полцарства таежного.

Закурили.

Чувствовалось, что этот разговор просто о том, о сем, и Шубников знал, что главная беседа будет впереди и поведет ее Анисим Федорович.

Вокруг молчали березы. Их сердцеобразные полузеленые листья жаждали влаги и солнца. Сосны нахально и разлаписто похлопывали их поверху и подминали под себя.

Шубников услышал:

— Ну, как там Катерина? — Анисим Федорович крякнул и напрямик спросил о главном: — Здоровье ее как? Ты от меня, Ваня, не скрывай, коли что.

Шубников понял, на что намекает тесть, и ответил:

— Говорит, нету пока ничего. — И увидел печальное и сразу постаревшее лицо тестя.

— Внука бы мне!

Шубников вздохнул и улыбнулся:

— Непременно!

— Два года как вы поженились. Ну, а Катерина… иногда ревет, поди?

— Все время поет!

— Поет? Хм… Значит, внук горластый будет! Ты, зятек, береги мою дочь. Боюсь, тревожусь я за нее. В торговом деле сам знаешь как… Не сбилась бы со счета. Молода еще… Поет много, говоришь…

Встали.

Мимо с грохотом промчался товарняк. Машинист помахал им рукой. Анисим Федорович снял форменный картуз.

— Ну, вот, славно побеседовали. И делу конец! Я возвертаюсь по своей железной…

— А я по тропкам. Катя-то, чать, заждалась.

— Ну, бывай! — с душевной грустью проговорил на прощанье Анисим Федорович и снова зашагал по своему бесконечному железному пути.

…Узнав от Катерины, что она забеременела, Шубников заспешил. Заспешил к тестю. С высокой лысой горы, стоя на крыше большой гранитной глыбы, смотрел на все окрест, будто прощался или встретился впервые.

Тайга была внизу. Она дышала под ним, как глубинное зеленое море, и несла его взгляду навстречу и реки, и озера, и мосты, и деревни, и дальние облака над ними.

Все вокруг здесь было знакомо и как бы внове. Сейчас он задержал свой взор на синей мерцающей ленте железной дороги (она опоясывала гору с одной стороны) и открытых темных карьерах рудник с рабочим поселком около.

Это он, Шубников, вывел однажды геологов к этому месту. Он вспомнил: когда-то он долго не мог выбраться из Каменного урочища, кружил меж двух великаньих гор с одинаковыми речками у подножий.

Присел отдохнуть на валун — и ахнул! Корневища сосен вырывались из плена красно-синих глыб. Взглянул в небо — вся гора из железа! Он сразу узнал глыбы руды: в школьном кабинете были точно такие, только камешками… Взял один такой камень на всякий случай: все-таки тут нужен специалист. Геолог. А потом забыл об этом или уверился — померещилось, будто это железная руда. А однажды, делая переход от одной из лесных стоянок до другой, — он знал их по округе сотни: в них были геологи, рыбаки, лесорубы, охотники-манси, гуртоправы оленьих стад, — набрел на музыку.

В ночной тайге орал запущенный на всю катушку невидимый транзистор. Мужской голос клялся в песне: «Если станешь бабушкой, все равно ты будешь ладушкой». Увидел костер и около развороченной берлоги — трех бородачей с ружьями. Он понял, что это не охотники и не геологи: ни дичи, ни теодолитов и реек, только пустые консервные банки аккуратно сложены под помеченной зарубкой сосной. Когда он молча подошел к костру, они раздвинулись и дали ему место, и один из них подал лучину, чтобы он прикурил трубку. Кто они такие и как сюда забрались? Когда трубка раскурилась, он сказал: «Здравствуйте!»

Черные, в крепкой походной одеже, они хором ответили: «Здорово, парень!» — и рассмеялись.

— Кто такие?

— Тайга — наш дом.

— Прекратите шутки! — остановил и потушил смех четвертый, постарше, вышедший из ночи, сел на камень, развернул на коленях карту и ткнул пальцем в какой-то местный меридиан: — Встреча у нас состоится здесь. Мы на верном месте?

И тогда Шубников подал свой голос:

— Здесь у вас встреча не состоится. Это место очень похоже на другое. Когда-то я также заблудился. А отсюда вам нужно идти прямо по реке. Посмотрите на камни второй горы. Любопытные глыбы.

— Посмотрим, — сказал четвертый и попросил: — Веди нас.

И он вывел их. Вывел к товарищам. И только тогда он уверился, что это геологи, и четвертый взял у него адрес.

Как-то ночью нагрянули к нему на лошадках.

«Мы за тобой, Шубников! Едем! Ты — счастливый!» — сказали они ему.

Увезли его. И поили его спиртом, наперебой показывали тяжелые булыжины, в которых — смотри-ка! — семьдесят с чем-то процентов чистого железа.

…И сейчас счастливый.

Весь день он с удалью, как добрый молодец, гарцевал по тайге и пел песни, всякие, без разбору, какие приходят в голову.