Вторая жизнь

С денежными потоками тоже стало получаться. Единственное, чего мы с Эльштейном избегали, как черт ладана, – это махинаций с валютой. Как я понял из его некоторых обмолвок, Иосиф загремел к нам в провинцию именно из-за этого. Его спасла только работа на комитет. Благодаря которой ему посоветовали сменить место жительства на время и не мозолить глаза определенным людям. Что он и сделал, воспользовавшись знакомством с Незванцевым.

Теперь, когда в моем кармане завелись кое-какие деньжата, я мог, особо не припахивая батю, заняться машиной вплотную.

Женя первое время после экзаменов избегала меня. Не подходила к телефону, отказывалась от встреч. Если бы мне было бы на самом деле двадцать лет, я, пожалуй, послал бы ее подальше. Но причина, заставившая ее скрываться от меня, лежала на поверхности. Она стеснялась, что отцу пришлось просить за нее, а я вполне мог об этом догадаться.

Но я человек не гордый, поэтому в один прекрасный вечер нахально пришел к Гординым в гости, якобы отметить наше поступление.

Выгнать гостя у хозяев наглости не хватило, поэтому меня отправили к Жене в комнату, пока мама накрывала стол.

Видимо, в начале разговора Женька ждала от меня поддевки по поводу ее поступления по звонку, но, так и не дождавшись, пришла в хорошее расположение духа. Поэтому, когда ее мама зашла без стука в комнату, то обнаружила нас увлеченно целующимися на диване.

– Кгхм! – кашлянула она. – Кажется, кто-то хотел отпраздновать поступление, а занимается совсем другим.

Женька густо покраснела и буквально отпрыгнула от меня.

Мне же хотелось сказать, что воспитанные люди стучатся перед тем, как зайти. Но ссориться с мамой Жени не хотелось. Поэтому я ограничился укоризненным взглядом, на который та сделала такое невинное лицо, что я еле удержался от смеха.

Мы мирно пили кофе с эклерами, когда от слов Натальи Николаевны я поперхнулся.

– Что, вы серьезно говорите? Не может быть! – воскликнул я. – Вы шутите!

– Нисколько, все уже решено, – ответила та. – Положительный ответ из министерства образования получен, так что в сентябре жди гостей, учеников из своей бывшей школы. Комитет комсомола и пионерская организация решили оформить стенд о тебе. Не во всякой школе есть выпускник-орденоносец. Тем более в твоей, которой нет даже десяти лет. Вот только, боюсь, для детской и юношеской аудитории твоя работа в баре не очень хороший пример. Так что подумай, что будешь рассказывать пионерам.

– Мама, ты что говоришь! – воскликнула Женя. – Подумай, в городе работают тысячи людей, а таких, как Саша, всего два человека. Представляешь! Мне все девочки завидуют!

Тут она осеклась и второй раз за вечер покраснела, искоса поглядывая на меня.

Я же сделал вид, что не понял, в чем она только что призналась.

«Интересно, если бы я сейчас зарабатывал деньги водителем в поликлинике, Женя бы меня так же защищала?» – сам собой возник вопрос в голове. И, несмотря на весь свой накопленный опыт, точного ответа на него я не знал. Только жизнь могла ответить на этот вопрос.

Вскоре к разгоревшейся дискуссии присоединился пришедший Гордин, и мы вчетвером еще час мусолили тему почетности все профессий в стране.

«Да, странная ситуация, – думал я. – Три коммуниста и одна комсомолка не могут прийти к согласию, хотя все согласны с лозунгом, что каждая профессия в Советском Союзе почетна. Но, как показала наша беседа, среди почетных профессий всегда находятся более почетные. И тому достаточные подтверждения, к примеру, бармену никогда не присвоят высокое звание Героя Социалистического Труда. А вот лесорубу или шахтеру – без проблем».

– Послушай, Саша, – обратился ко мне Гордин. – У тебя никогда не появлялась мысль стать журналистом, к примеру?

– Хм, да вроде нет, – ответил я. – А почему вы спрашиваете?

– Понимаешь, ты для своего возраста неплохо излагаешь свои мысли, нужные акценты ставишь, владеешь словом. Притом, насколько я понимаю, нигде этому не учился. Прости, но школьная работа комсоргом такого опыта дать не может. А раз так – это талант, и его необходимо развивать.

«Увы. Борис Семенович, никакой это не талант, а просто жизненный опыт, о коем вы даже не подозреваете», – внутренне улыбаясь, думал я. Вслух же я сказал:

– Спасибо вам за добрые слова, но пока желания стать журналистом не испытываю. Возможно, в дальнейшем такие мысли у меня появятся, но пока у меня другие планы.

Все дружно пожелали узнать, какие именно планы. Поэтому пришлось изворачиваться и увиливать, пока собеседники не поняли, что ничего конкретного от меня не услышат.

Зато конкретное услышал я. Через два дня Женя вместе с Ирой и мамой уезжает в Геленджик, в какой-то Дом ученых, где будет приводить в порядок организм, измученный переездом и выпускными и вступительными экзаменами.

Честно говоря, я обрадовался этому событию. По крайней мере, можно было всецело посвятить себя восстановлению автомобиля.