Вторая жизнь

Отец Гуго убит на фронте, мать погибла на заводе, ее ис калечило машиной… Пяти лет Гуго остался сиротой, с десяти начал работать. Ну, известно: голодал, одевался кое-как, жил где придется, как бродяга… За десять лет работы побывал на многих заводах, у разных хозяев, но жил все время впроголодь и теплого угла не имел. Среди рабочих встречал разных людей, иные говорили: учись, читай, набирайся ума… Гуго читал — сначала потому, что свободное время некуда было девать: пойти в кино или просто погулять — одежда не позволяла. Потом втянулся, полюбил книги, и стал читать все подряд. Попалась ему одна книга, которая заставила его по-иному взглянуть на жизнь. И задумался Гуго над своей судьбой.

Получилось, что хозяева, у которых он работал, платили ему много меньше того, что следовало, большую часть заработанного оставляли себе.

— В книге были примеры с цифрами, объяснялось, как все это получается, — оживленно рассказывал Гуго. — Я тоже стал записывать свой заработок и удивлялся, что мало получаю. Я хотел выбиться в люди, был экономным, бережливым. Вот! — Гуго достал из кармана маленькую, в пол-ладони, потрепанную, в захватанном переплете записную книжку. — Тут — весь мой заработок за десять лет. Подбил я итог и подсчитал по примеру, что был в той книге, сколько мне недоплачено. Получилось, что шесть лет из десяти я работал даром, мои деньги прикарманивали боссы. Вот сколько они должны мне: Дод Мерилл, фабрика игрушек, — 2000; Инджин Севбью, завод искусственной кожи, — 3500; Ив Гейну, стекольный завод, — 4000; Джой Громан, машиностроительный завод, — 4500; Габриэл Смит, электростанция, — 4000; сестры Парсон, чулочная фабрика, — 2500; отец и сын Бризгайлы, оружейный завод, — 4500; Чарльз Сайд, угольные копи, — 5000; Джордон Нибиш, медикаменты и больничная аппаратура, — 6500. Всего, если перевести на доллары, тридцать шесть с половиной тысяч. Это же мои трудовые деньги! Друзей у меня не было, совета я ни у кого не спрашивал и недолго раздумывал, что делать. Раздобыл револьвер и пришел к первому по списку, к этому толсторожему Мериллу. Выбрал удачное времечко, явился прямо в кабинет и — дуло к виску. Он поморщился и выложил две тысячи.

Вижу, дело началось неплохо. Я вычеркнул первого должника, пошел ко второму — пришла очередь раскошеливаться старику Севбью.

Самое трудное было — выбрать время, чтобы мой должник си дел в кабинете один и имел под рукой деньги. Все дни и часы до визита я тратил на разведку, и поэтому не знал неудач. Обо мне стали писать в газетах, и называли бандитом и другими страшными именами. Я про себя думал: ладно, пишите, что угодно, я свое дело знаю, потом как-нибудь выяснится, кто грабитель, а кто получает заработанное. Вот с Кайзером я связался, пожалуй, зря. Ему лестно было затащить меня в свою шайку и работать вместе, но я вступил только в их кассу, чтобы в случае провала меня могли выкупить.

Кто там был дальше по списку? — Гуго заглянул в книжечку. — Сестры Парсон. Ну, эти вели себя возмутительно, они действовали мне на нервы своим визгом. Мужчины при виде направленного в лоб револьвера сразу догадывались, о чем речь, и открывали домашние сейфы. А это бабье подняло такой вой и визг, что я опасался за барабанные перепонки полисменов, стоявших на улице. Сестры затрясли своими юбками, начали закатывать глаза и падать по очереди в обморок. Мне пришлось брызгать в лицо холодной водой и долго объяснять причину визита. Они, кажется, готовы были отдать самих себя и твердили одно: денег дома нет, все в банке. Я-то знал, что они есть: наугад не ходил. В конце концов они выложили свой долг, и я тут же вычеркнул их из списка, сказав, что больше беспокоить не буду.

Удивляюсь, почему газеты не писали, что я собирал долги. Наверное, потому, что если бы написали так, то многие бы стали требовать свои деньги.

Список моих должников подходил к концу. Оставался один Нибиш. Тут меня постигла неудача…

Вы теперь видите, что я совсем не грабитель, а сам был ограблен и только требовал свои деньги, не так ли, господин профессор?

— Вы думаете взыскать долг с Нибиша? — спросил Даниил Романович.

Гуго закрыл книжечку и спрятал в карман. Взгляд выражал решимость довести дело до конца.

— Остался только он один. Но долг Нибиша, пожалуй, увеличится. Накину за лечение, за вынужденный прогул и непременно — штраф за применение оружия. Я уже подсчитал — всего будет около десяти тысяч.

Вставая, Галактионов сказал:

— Ваши действия я считаю все равно преступными, слышите? Вы очень меня огорчите, если после всего этого займетесь прежним делом.

Гуго помолчал и упрямо произнес:

— Я все-таки не могу простить Нибишу.

Галактионов понял, что уговаривать Гуго бесполезно. Чело век он настойчивый. Даниил Романович попросил:

— В таком случае обещайте мне, что в течение трех месяцев, по крайней мере, вы оставите Нибиша в покое.