Вторая жизнь

Они жили спокойно – Рома приезжал с работы рано. Лиза к приходу мужа усаживалась на диван с книгой «Тайна имени». Рома хотел назвать дочку Дашей. Лиза читала ему характеристику имени и не спорила. Послушно и благодарно ела ананас, который заедала селедкой, которую тоже привозил Рома.

Он думал, что она счастлива. И чуть ли не на коленях умолял о поездке. У них была хорошая машина, где для Лизы лежала специальная ортопедическая подушка под поясницу. Рома говорил, что мама очень обрадовалась, узнав о беременности невестки, что она изменилась за эти годы, что встретит Лизу как родную. И что они уедут в любой момент, по первому же Лизиному требованию.

– Ну что, ехать? – Лиза позвонила Полине, с которой благодаря беременности невольно снова сблизилась. Да и не было у Лизы других подруг.

– Поезжай, – посоветовала Полина, – не ради Ромы, не ради свекрови. Ради будущего ребенка.

– Это еще тут при чем? – не поняла Лиза.

– При том. Твоей дочке нужна будет бабушка. Хоть какая-нибудь. И тебе будет проще. Поверь мне. Бывают ситуации, когда любая бабушка сгодится. А твоя свекровь станет отличной бабушкой. И ты всегда сможешь на нее рассчитывать.

– Почему ты так уверена? Лучше я на тебя буду рассчитывать, чем на нее.

– Поезжай. Люди меняются. Особенно если речь идет о внуках. Ты не поверишь, но я тоже бываю рада свекрови. А когда она хотя бы одного из детей к себе забирает, то у меня просто праздник. На Ольгу Борисовну ты не можешь рассчитывать. Ну, что поделаешь? Я бы на твоем месте поехала.

Лиза согласилась. Рома на радостях купил дико дорогой шкаф в детскую, который приглянулся Лизе, но отпугивал ценой. Она с беременностью вдруг стала скупой, а муж сорил деньгами.

Валентина Даниловна встречала их на лестничной клетке. Из квартиры пахло печеным, жареной картошкой с чесноком и еще чем-то наготовленным.

– Ты ж моя роднулечка! – запричитала свекровь, глядя не Лизе в глаза, а уставившись на ее живот. Все остальное время Валентина Даниловна разговаривала не с Лизой, а с ее животом. И кормила она тоже живот, а не невестку. Лиза пыталась держать себя в руках, но не смогла – уминала пирожки с рисом и яйцом, жареную картошку, селедку. Сидела и ела.

– Ну вот, ну вот! – радовалась Валентина Даниловна. – Как же хорошо! Ест! Ромка, она ест как нормальная!

Кухня, которая была рассчитана на две табуретки, изменилась. Свекровь умудрилась втиснуть под подоконник стул со спинкой – для Лизы – и тут же, на краешке стола, раскатывала тесто и лепила новую порцию пирожков.

– С повидлом, Ромка, ты в детстве так любил с повидлом!

Лиза смотрела, как свекровь пересыпает варенье мукой, ловко слепляет концы, промазывает готовые пирожки куском марли, смоченной яйцом, и удивлялась – неужели Валентина Даниловна так мечтает о внуках, что готова полюбить даже невестку? Лиза испытывала благодарность – свекровь заботится, готовит, выделила ей аж два одеяла и две подушки.

Она потащила Лизу к соседке, потом к другой – похвастаться животом и новостью, что будет девочка. Лиза смотрела на интерьеры квартир другими глазами. Пока свекровь с соседками выбирали имя для будущей внучки, Лиза таращилась на стены. Валентина Даниловна склонялась к имени Валерия в честь Валерия Леонтьева, которого страстно любила в молодости, соседки предлагали выбрать имя по святцам. Лиза кивала сразу всем и замечала, что все женщины здесь – рукодельницы. У каждой было вязание в работе и уже готовые вещи: или накидка на кресло, или шаль, или шарфик. Вязали очень хорошо. Практически в каждой квартире в коридоре на стене висели коврики из разноцветных ленточек и лоскутков ткани. И Лиза поняла, что это вообще не считалось особым умением, так, баловство, руки занять. Скрутить, склеить и повесить на стену.

Иконы в каждой квартире соседствовали на стене с рукодельными украшениями – вышивкой крестиком, плетеными ковриками, картинами-раскрасками, где по трафарету и набору из пяти красок в маленьких одноразовых контейнерах можно воссоздать картину знаменитого художника. Рядом обязательно соседствовали картины из семечек или крупы. На шкафу или в углу за диваном сидели или стояли куклы. У Лизы в детстве тоже были такие – большие, умеющие ходить, или поменьше, которые закрывали глаза. Те куклы, которые надоедали Лизе, Ольга Борисовна отдавала Полине или раздаривала соседкам. Здесь же куклы считались семейной реликвией и никому не передаривались и не выбрасывались. Они хранились для внучек, правнучек. У Валентины Даниловны тоже были две такие куклы, она торжественно вынула их из старого чемодана, лежащего на шифоньере, и преподнесла Лизе. Куклы, судя по всему, принадлежали самой свекрови – одна безглазая, вторая с обстриженными под горшок локонами. Из того же чемодана были извлечены старые, еще Ромины, сандалии, две застиранные пеленки, одна коричневая клеенка, чешки черные, ползунки в мишках, колготки в рубчик зеленые, две пары, шапочка, вязанная крючком.

– Дождалась, даже не верится, дождалась, – не смогла сдержать слез Валентина Даниловна, бережно перебирая вещи.