Вторая жизнь

Максимум, на что она согласилась, – это соблюдать рекомендации врачей, пить витамины, следить за питанием. Но на большее оказалась не способна. Живот рос отдельно, а она жила отдельно от этого живота, казавшегося ей огромным. Лиза не хотела ананасов с селедкой, не плакала над детскими мультфильмами и не смотрела с умилением на других младенцев. Каждый день она выходила на утреннюю прогулку и проходила быстрым шагом пять километров, следя за дыханием. Переделала гостевую комнату в детскую, купив все, что требуется и не требуется. Комната получилась стильной, светлой, модной, но при этом холодной и неуютной.

На очередном УЗИ в женской консультации врачом оказался молодой то ли грузин, то ли армянин.

– Я так все вижу, как никто не видит! – обрадовался он. – Если мальчика увижу, то с твоего мужа коньяк! Смотри, вот видишь, это голова, а это нога, видишь, тебе удобно смотреть? – Врач повернул к Лизе экран.

Она покорно смотрела и видела тени, скачущие линии, какие-то черные точки, но ни ногу, ни голову не разглядела.

– Не вижу, простите, – призналась она.

– Смотри, вот это головаааа. – Врач смешно тянул гласные. – А вот это, вах, не будет у меня коньяка. Это пуповина, а не то, что ты подумала. Первый ребенок? Скажи мужу, чтобы не расстраивался. Второй точно мальчик будет. Или третий! Обещаю! Девочка у тебя. Красавица.

– То, что красавица, тоже видно? – пошутила Лиза, но врач посмотрел на нее с удивлением, даже с обидой.

– Конечно, красавица. А как же еще может быть? Если девочка, то красавица! Если мальчик, то здоровый. Зачем мальчику красота? Тебе фотографию сделать?

– Не надо, спасибо.

– Как не надо? Почему не надо? Свекрови покажешь, мужу покажешь, родственникам покажешь, все будут радоваться! Такая девочка – красавица, мамина помощница будет. За братом младшим всегда присмотрит.

– Брата не будет. Мне вполне достаточно одного ребенка, – прервала врача Лиза.

Врач замолчал, записывая данные в карту. Лиза понимала, что он, как и Полина, ждал от нее другой реакции. Той, к которой привык. Нужно непременно хотеть мальчика, просить сделать фотографии, разглядывать ножки и ручки на экране и излучать счастье. Лиза могла излучать только усталость, равнодушие и раздражение. Она вообще не хотела знать, кто будет – мальчик или девочка. Какая разница? Ребенок и ребенок.

– Можешь имя придумывать, – сделал еще одну попытку врач.

– Имя? – удивилась Лиза. Вот об имени она еще точно не задумывалась.

– Слушай, у тебя муж-то есть? – обеспокоился врач. – Или у тебя свекровь плохая? Давай я тебе справку напишу, что отдых нужен. Хочешь? А твои родственники за тобой смотрят? Почему разрешили так себя довести? Знаешь, я тебе справку напишу – покой, ничего тяжелого носить нельзя. Скажи мужу, пусть тебе цветы купит, конфеты, кольцо золотое. Ты ему не говори, что девочка, скажи, что непонятно пока. Пусть тебе кольцо купит за мальчика. А потом скажешь, что девочка. Зато кольцу порадуешься. Что с тобой? Ты должна радоваться, а ты не радуешься. Почему не радуешься?

Лиза спокойно вытерлась салфеткой, кивнула и вышла, забыв у врача и карту, и справку. Она зашла на другой этаж, где были свободные скамейки и мало людей, и долго сидела. Наверное, так легче жить – просить у мужа кольцо за мальчика, показывать родственникам фотографии с УЗИ. Наверное, положено выбирать имя для будущего ребенка и сомневаться: а вдруг не девочка, а все же мальчик? Вдруг не пуповина, а то самое? Вдруг врач ошибся? И для мальчика тоже выбирать имя. Да, она должна радоваться. Так и Полина говорила. Она должна быть просто счастлива – забеременела, хотя не должна была. Разве это не чудо? Полина, пусть врач, дочку у Матронушки просила, приезжала к пяти утра, чтобы очередь отстоять, приложиться, попросить. Несколько раз приезжала, верила в чудо. И случилось. Лиза ни у кого ничего не просила. Никогда. Зачем ей ребенок? Это не чудо. Какая-то ошибка. Ребенок должен был выбрать других родителей, не ее с Ромой.

Рома сразу же хотел сообщить матери, но Лиза попросила подождать – мало ли что, срок еще маленький. Валентина Даниловна узнала о том, что скоро станет бабушкой, когда Лиза была уже на седьмом месяце, и немедленно затребовала невестку в гости. Точнее, передала приглашение через Рому. Стоял май, на удивление жаркий. Лиза, пережив тяжелый ранний токсикоз, угрозу прерывания беременности, пролежав три недели на сохранении, впервые за эти шесть месяцев чувствовала себя хорошо. Более или менее. В отделении патологии, в четырехместной палате, она научилась выражать нужные эмоции, изображать счастье, обсуждать свекровь, мужа и читать полезные статьи для будущих мам. Она вполне справлялась с материнством, как с работой, пусть нелюбимой, но нужной, необходимой.

Рома подарил ей кольцо, подвеску, заваливал цветами и ананасами. Отчего-то он решил, что Лиза хочет ананасов. Он был идеальным будущим папой – приезжал, привозил ресторанные куриные котлетки и одарил врача духами. Лизе все завидовали. Даже врач. Ей пришлось научиться изображать вселенское счастье.