Вторая жизнь

– Ты считаешь, что жить так – это слава богу? Не узнавать собственную дочь – это слава богу? Не знать, не слышать, что я вышла замуж, – это ты называешь слава богу? И узнавать чужого человека – это слава богу? – Лиза расплакалась. – Как ты думаешь, она перестала меня узнавать из-за того, что я не была на папиных похоронах?

– Не знаю, Лиза, я правда не знаю.

– Ты считаешь, что, если бы я тогда приехала, мама бы не заболела?

Полина не ответила.

Так Лиза осталась совсем одна. У нее был только Рома, который был ей мужем, но чужим человеком. С которым было удобно жить – по расчету.

Когда Рома переехал в ее квартиру, Лиза поначалу удивлялась. Он спрашивал разрешения сходить в душ, включить телевизор. Он спрашивал, где стоят кастрюли и где хранятся мешки для мусора. Он не осмеливался залезать в ящики стола и чувствовал себя как в гостях.

– Ты странный, – заметила Лиза, – в чужих домах ты был хозяином, и мне это в тебе нравилось.

К удивлению Лизы, Рома перестал мыть посуду, пылесосить и скапливал свои рубашки и носки в корзине для грязного белья. Он наливал чай себе, забывая предложить Лизе. Она запускала машинку, развешивала белье и мыла посуду. Рома гладил свои рубашки и тщательно отглаживал стрелки на брюках, но постельное белье оставлял, давая понять, что его должна погладить Лиза. Даже в магазин он ходил для себя – покупал то, что привык есть утром. Колбасу, яйца, йогурт.

– Почему ты не купил мне сыр? – спросила однажды Лиза.

– Ты не просила.

– А ты сам не мог догадаться? Ты же знаешь, что я по утрам ем сыр. Вполне конкретный сыр. И ты знаешь какой. Если ты купил себе хлеб, почему не купил мне тот хлеб, который ем я?

Рома молчал.

Их жизнь и вправду была странной. Рома занял правую сторону кровати, там, где стояла тумбочка и настольная лампа. Лиза привыкла читать по вечерам, а Роме мешал свет. Он мог оставить включенным телевизор, и тот гудел ровным фоном. Лиза же давно не смотрела телевизор.

Рома скреб по ее любимой и единственной сковородке ножом, когда жарил яичницу, – Лизу аж трясло.

– Ты можешь не портить мою сковородку? – вспыхивала она.

– Что ты злишься? – не понимал Рома.

Чем больше она закипала, тем более спокойным и улыбчивым становился Рома. Да, он не ловил ее намеков, не читал книг, не смотрел те фильмы, которые она любила. Они были разными. Очень разными. А чего она хотела? Разве она этого не знала? Как мама говорила? Чашка из другого сервиза? Лизу Рома стал раздражать быстрее, чем она рассчитывала. Она даже не звонила Полине, потому что доподлинно знала, что скажет подруга – нужно относиться терпимее, первый год всегда испытание для молодой пары и прочие банальности. Лизе уже начало казаться, что этот странный брак можно расторгнуть так же быстро, как он был заключен. И зачем она только на это согласилась?

Но только Лиза собралась поставить Рому перед фактом – поиграли в семейную жизнь, и хватит, – как он пришел домой с бутылкой вина и цветами.

– В связи с чем? – удивилась Лиза.

– Ты не могла бы… в общем, надо съездить к моей маме, – промямлил Рома, – пожалуйста.

Спокойный, уравновешенный Рома заметно нервничал.

– Ты думаешь, я ей не понравлюсь? – ухмыльнулась Лиза.

– Понравишься, конечно. Просто мама, ты понимаешь, она обидится, наверное. Мы же вроде как тайно поженились. А она всегда хотела, чтобы было все, как положено – со свадьбой, с рестораном. Мы же были у Ольги Борисовны… Мама звонила и спрашивала, как у меня дела. Я ей пообещал, что приеду. Не один. Но я ей не сказал, что мы… в общем… Так что она думает, что я с невестой…

– Вообще-то мне все это надоело, – объявила Лиза. – Ты очень изменился после свадьбы. Мне надоели твои грязные носки в моей бельевой корзине. Надоело так жить. Ты понимаешь?

– Нет, не понимаю. – Рома перепугался. – Что я не так сделал? Я тебя чем-то обидел? Почему ты так говоришь? Мы же договорились. Прости. Я все сделаю, как ты хочешь. Только это… не надо развод… Я хочу, чтобы у нас было все хорошо.

– Слушай, а ты меня хоть любишь? Ну, хотя бы влюблен? Или у нас только расчет?

– Конечно, люблю. Да, очень. Почему ты спрашиваешь? – Рома пошел пятнами и не знал, что делать. Лизе даже стало его жаль. Конечно, она не поверила в слова про любовь, но лучше услышать ложь про чувства, чем то, что сказал ей Дима: «Я вообще не понял, что это было».

– Хорошо, давай съездим, сходим в ресторан и погуляем. В вашем прекрасном городе есть рестораны? – согласилась Лиза. – И пообещай мне покупать сыр и хлеб и для меня тоже. И, умоляю, выключай телевизор, когда ложишься спать. Не скреби по моей сковородке.

– Конечно, не буду… то есть буду. Так мы поедем? Точно? Ресторан там есть, один.

– Вот и отлично. Устроим торжественный ужин.

Рома продолжал нервничать.

Запланированная поездка все время срывалась. То нужно было сдавать отчеты, то Лизина командировка, то Ромина.

Валентина Даниловна – так звали Ромину маму – тоже нервничала. Она убирала квартиру, готовила как на Маланьину свадьбу, а сын с барышней, типа невестой, опять не приехал. Она звонила Роме каждый день. Лиза слышала их разговоры.