Вторая ошибка Мамая

Рядом с шатром Мамая взметнулся еще один красный стяг, и клин ордынского войска двинулся вперед. Конница накатывалась неотвратимо и величественно, как морские волны. Передние бешено мчавшиеся всадники были уже в сотне метров от холма…

Полуголые богатыри-нукеры снова ударили деревянными колотушками по большому барабану. Шесты с красными тряпицами упали наземь, а вместо них взметнулся зеленый стяг.

Ордынский клин остановился, всадники начали заворачивать коней. Снова все заволокло пылью. Спустя малое время Андрей различил в пыльном мареве стройные ряды конницы, изготовившейся к отражению удара сбоку; вправо и влево от нее разбегались другие конные рати, чтобы окружить воображаемого противника…

Мамай неожиданно легко вскочил с подушек, подбежал к пленнику и закричал прямо в лицо; толмач, от торопливости проглатывая окончания слов, едва успевал переводить:

— Смотри, русский князь, на непобедимое войско! Смотри и запоминай! Кто в силах остановить эти тумены? Горы рассыплются в прах, стены крепостей падут от одного грохота копыт! Смотри, с чем иду в гости к вашему князю Дмитрию, осмелевшему рабу! Силы моей — двенадцать орд да три царства, а князей со мной — семьдесят три, а воинов под пятьсот тысяч подходит! Да еще два алпаута с двумя великими ратями идут ко мне, а числа их воинов я сам не знаю! Может ли Дмитрий, слуга мой и данник, нас всех накормить и одарить?

Андрей молчал, ошеломленный этой вспышкой неистовой ярости. Он не помнил, как нукеры потащили его от шатра прочь, как везли обратно через стан, — перед глазами непрерывно стояло искаженное яростью лицо Мамая, звенел в ушах его пронзительный крик.

Андрея втолкнули в юрту, проворно содрали кольчугу, кафтан, штаны, сапоги. Сторож-ордынец с размаху ожег плетью, толкнул на войлок.

Тела воеводы Родиона в юрте уже не было.

Андрей лежал, закрыв глаза, а перед ним будто продолжали проноситься в клубах пыли ордынские тумены, дрожала земля, и пляшущее, разверзнутое в крике лицо Мамая выдыхало: «Смотри! Смотри!»

Андрей не верил в пятьсот тысяч ордынского войска, не бывало такой многочисленности на земле, но то, что он увидел, было страшно. Одна мысль настойчиво билась в голове: «Дошли ли гонцы?» Эта мысль тяжким грузом давила на него, подсказывая единственно возможное решение. Если гонцы не дошли до Москвы, дойти должен он сам. Он должен бежать из ордынского стана…

Глава 6. БЕГСТВО

Вот и ночь наступила — душная, безнадежная. Едва различимый в отблесках огня, клевал носом у очага сторож-ордынец. За день-то на него Андрей вдоволь насмотрелся, в юрту никто больше не приходил, разве что второй сторож, который вокруг юрты с копьем ходит, раз-другой заглядывал.

Ордынец был немолод, хил, голову в войлочном колпаке держал набок, будто она была тяжела для него, голова-то. Старую саблю в поцарапанных кожаных ножнах бережно поглаживал ладонью: видно, другого богатства, кроме сабли, у него не было. На халат лоскутки разноцветной материи нашиты, пуговицы где нужно и не нужно, бляшки какие-то, но разве это богатство? Ребячья забава…

Ел, правда, ордынец много — чуть-чуть из котелка стало Андрею доставаться. Даже удивлялся Андрей: «Куда только лезет в него, в нехристя, столько пищи? На вид мал и тощ, а вот поди же ты…»

Было в этом ордынце что-то жалкое и одновременно страшное. Десятки и сотни тысяч таких вот степняков составляли ордынскую силу — слепую, жестокую, нерассуждающую, готовую по первому слову своих мурз собираться в тумены и мчаться куда угодно, убивать, грабить и жечь, втаптывать в землю копытами коней целые народы, угонять в Дикое Поле печальные вереницы пленников. Любой из дружинников Андрея мог в поединке искромсать ордынца, но сотня таких, как он, сокрушила бы и богатыря. Так велся в прошлые, черные для Руси, годы счет в битвах с Ордой: на одного русского витязя — десятки ордынских воинов, на русскую тысячу — сокрушавшие всё своей многочисленностью конные тумены. Теперь многое на Руси переменилось. Но чтобы великий князь Дмитрий Иванович Московский успел собрать войско, его нужно вовремя предупредить…

И Андрей Попов решился.

Незадолго до рассвета, когда наступает час самого крепкого сна, Андрей сполз со своего войлока, сжимая в руке обломок ножа — нашарил у стены, припрятал, а вот теперь пригодилось единственное оружие. Обломок был коротким, тупым, но рукоятка у сломанного ножа тяжелая, с железным набалдашником, не хуже кистеня.

Андрей неслышно подобрался к дремавшему сторожу, тюкнул рукояткой в голый затылок. Ордынец повалился без стона, дернулся только — и затих. Путаясь в рукавах от торопливости, Андрей натянул ордынский халат (с запасом оказался халат, двух таких сторожей в него можно было завернуть!), нахлобучил на голову войлочный колпак, перепоясался саблей. Сапоги ордынские ему не подошли — маленькая нога оказалась у сторожа. Так и вышел Андрей из юрты — босиком.

Наружного сторожа не было, ушел куда-то. Опять удача!