Вторая и последующие жизни

Чумаданный предводитель оказался образованнее царского сына — все-таки каждую осень он улетал на юг, на зимовку. Иван иностранного слова «десерт» не знал, но по тону догадался, что ничего хорошего эта встреча ему не сулит. Назревала драка. Иван понял это и облегченно вздохнул — теперь все становилась на свои места. Чумаданы перед ним шушукались о чем-то. Увидев один над другим два чемодана царевич лихо взмахнул мечом, намереваясь одним ударом уложить обоих, но пришельцы не прекращая разговора порхнули в разные стороны, освобождая место для Иванова меча, а потом опять вернулись на место.

«Одному не справиться», — понял Иван и задрал голову. Наверху горестно раскачивался дракон, глядя на разорение пещеры. Враг моего врага — мой враг, — всплыло в голове непонятно откуда. Из географии что ли?

— Эй, драконушка, плюнь в него!

Почти непроизвольно, подчиняясь вежливому тону, а не просьбе, дракон плюнул вниз. Молоденький чумадан, вертевшийся над головой царского сына, словно подбитая птица упал вниз:

— Отравили, братцы!..

Его крик послужил сигналом. Стая бросилась на Ивана. Краем глаза тот успел заметить, как по подбитому чумадану, пузырясь расползается ядовитый драконов плевок.

— Помогай, драконушка, — воскликнул царевич. — Сбережем яйца для дела доброго!

Первый незваный гость прижался спиной к стене и обезопасив тыл, начал с ожесточением рубиться с чумаданами.

За серьезных противников царевич их не считал. Подумаешь — чумадан. Эка невидаль. Да был ли у них в роду кто-нибудь благороднее кожаного мешка?

Но Иван недооценивал противников. Хитрые лесные чумаданы, в отличие от спокойных домашних чемоданов, умели постоять за себя. Обладая хорошей реакцией, они уворачивались от меча и разогнавшись норовили ударить царского сына углом в солнечное сплетение.

Иван же стоял как скала. Сообразив, что нахрапом его не взять, подлые кожаные ящики пустились на хитрость: пока одни пытались покончить с Иваном привычными способами, другие отлетели в темноту и вернулись откуда набитые булыжниками. Взлетев повыше, они переворачивались в воздухе, бесстыдно оголяя свои внутренности. Первая партия высыпала камни на голову царскому сыну с точностью, свидетельствующей о большой опытности. Иван пошатнулся, выругался для устойчивости, и вжался поглубже в стену. Чумаданы двинулись за новым грузом, но второго захода у них не подучилось. Ловко плюясь во все стороны, дракон не дал набрать им камней, а потом подбил и самих воздушных пиратов.

Чумаданы, однако, не пошли на попятный. Пожалуй, только главный чумадан понял бесперспективность борьбы на два фронта. Сам вожак в драке не участвовал — отлетев немного в сторону наблюдал за полем битвы, поглядывая то на копошащуюся внизу кучу соплеменников, облепивших Ивана, то на дракона, рассылавшего свои плевки с убийственной точностью. Укрывшись за сталагмитом, вожак чумаданов раздумывал, как им избавиться от расплевавшегося змея.

А тот вошел в азарт. Теперь хозяин пещеры плевался не глядя, даже забыв о царевиче, но не забывая о начальнике своих извечных врагов. Темное чувство бушевало в драконовой груди. Чувство ненависти к главарю похитителей яиц. Утоление чувства мести, однако наталкивалось на очевидные сложности. Плеваться с лету он не умел, к тому же чумаданы могли ударить его в мягкий живот, а это не принесло бы пользы никому, и меньше всего ему самому. Оставалось только дождаться случая. И тот представился! Несколько минут спустя, когда вожак переменил позицию, дракон получил реальный шанс. Увидев это он расхохотался.

Как ни мала оказалась передышка, дарованная им врагам, они сумели ей воспользоваться. Чумадан черной кожи распахнул свой зев и, выбрав момент, когда Иван повернулся к нему спиной, захлопнулся у того на шее. От неожиданности царский сын вскрикнул. Враги ответили ему радостным визгом. Однако, несмотря на то, что чумадан лишил его способности видеть, Иван не прекратил драку, а еще более свирепо замахал мечом.

— Плюй в них, дракончик! — заорал царский сын из чумаданого нутра глухим голосом. Стараясь освободиться, царевич мотал головой, ударяя коварного чумадана о стены. При каждом ударе безрассудный смельчак охал и старался закрыться покрепче. Сквозь чемоданный визг до Ивана донесся голос дракона:

— Влево, Ванюша, влево!

Ничего не видя, продолжая отбиваться от насевших на него тварей, человек сделал несколько шагов влево, понимая, чем это ему грозит. Открывая свой тыл, он мог надеяться только на помощь дракона. И тот не подвел. Сбив еще несколько чумаданов, пытавшихся атаковать его, он набрал побольше желчи и плюнул в сталактит, за которым скрывался вожак стаи. Грозный гул пронесся по пещере. Каменная сосулька, подрезанная плевком как ножом, рухнула вниз, дробясь осколками. Булыжники рухнули на кучу чумаданов, почти заклевавших Ивана. Вслед за камнями, кружась как осенний лист, спланировал предводитель разбойников. Глядя на него дракон бешено хохотал.