Вторая и последующие жизни

Он уже не говорил «попробовать»!

— Если вы настаиваете…

… Голову что-то сжало, и перед глазами метнулся клок плотного тумана. Я машинально взмахнул рукой, прикрываясь от неведомой опасности, но мгновением спустя уже разобрался, что к чему: голову мою плотно охватывала остроконечная шляпа, а клок тумана оказался моей же бородой, стелящейся по ветру и им же заброшенной мне за спину на манер легкого шарфа. Перед глазами открылся уходящий вниз склон не то холма, не то горы… Скорее все-таки горы — то тут, то там по склону виднелись громадные камни. Не круглые, окатанные вежливой водой валуны, а грубые куски гранита с острыми гранями, еще не обработанные ни стихиями, ни временем.

Только камни, кусты и редкие деревья оказались тут вовсе не самыми важными. Все пространство вокруг горы и почти до самого горизонта занимали враги. Кто они такие я не знал, но в том, что это они самые уверенность у меня была полная. Да и не стали бы друзья орать непотребности и трясти копьями и топорами. Где-то на задворках мелькнула полупонятная мысль «как фанаты „Спартака“», но мысль даже не задержалась в голове.

Да. Орали они громко, но я слышал в этом реве страх отчаяния. Они не верили, что справятся со мной. Именно отчаяние наполняло этот крик и выдавало их с головой.

С врагами все ясно. Понимая, что сейчас начнется схватка, я оглядел себя.

Вот оно как! Островерхий колпак это еще ничего. А халат расшитый звездами и драконами? А посох с навершьем из огромного драгоценного камня? А сапоги?

Впрочем, в сапогах ничего неожиданного я не увидел. Только что разве золотые шпоры, а так сапоги как сапоги. Ну, может быть скороходы…

Неподвижная до этого мгновения тень, лежавшая рядом с моей шевельнулась…

Зря я тут себя накручивал, что один против всего этого кагала. За моей спиной спокойно сидел огромный дракон. Вид у него оказался скучающий, словно видел он это не в первый, а уж Бог знает в какой раз.

Мельком глянув на него, я вернулся к своим ощущениям.

Я не верил в свое всемогущество. Я просто знал, что всемогущ. Ощущения были точно такие же как если б я что-то когда-то забыл, а теперь, как раз в это самое мгновение вспомнил, что и как надо делать. Проверяя правильность своих ощущений, я взмахнул посохом. Память того, недавнего человека ожидала вспышки, грохота, молнии, наконец, но в полной тишине в том месте куда указывало навершье, земля встала волной и побежала в обе стороны, словно не земля это, а жидкая глина, а я — мальчишка-баловник с ореховым прутиком, с размаху шлепнувшим по ней.

Это подхлестнуло толпу.

Поняв, что жалости от меня ждать бессмысленно, враги бросились вверх по склону.

На меня неслась волна искаженных воем лиц, с заплеванными пеной бородами.

«Варвары…» — подумал я и вслух добавил, обозначая для себя ситуацию:

— Никак убивать нас бегут?

— Не смеши, Хозяин, — отозвался из-за спины дракон. Я не удивился. Ну какой еще дракон может быть у самого крутого волшебника? Правильно… Вон у Робинзона попугай и то говорящий, так как мне, Всемогущему после этого, чистоту образа нарушать?

Человеческая волна приблизилась шагов на сто. Я вытянул руку, направив в то место, где она казалась наиболее густой и сказал:

— Пых, пых, пых!

В этот раз беззвучно не получилось. С ногтя сорвались россыпь тонких лучей, и копьями врубилась в бегунов по пересеченке. То ли от лучей, то ли от грохота те попадали и остались лежать.

Я ухмыльнулся.

Вот оно Всевластие!

Я мог все.

Даже так: Я мог ВСЁ!

Когда до озверевшей от страха толпы осталось шагов 20-ть, я щелкнул пальцами, и набегающая волна остановилась, упершись в невидимую стену. Неодолимая сила отжимала их от меня, и дикари пятились, пятились, пятились, налетая друг на друга, сталкивая под ноги.

Глядя в безумные лица, я понял их. Теперь понял. Та ненависть, что они испытывали ко мне, росла из понимания пропасти, которая нас разделяла. Они никогда не смогут стать такими как я, и именно понимание этого доводило их до бешенства, до открытого противостояния. Ну не Судьба… А с ней, с Судьбой, не поспоришь. Как, впрочем, и со мной.

— Кончай ты с ними Хозяин, — заныл дракон. — Бери девицу, и полетели отсюда.

Я оглянулся. Про девчонку, назначенную то ли жертвой, то ли приманкой для меня я и забыл. С интересом разглядел довольно грязную фигурку, скорчившуюся под лапами дракона. В ней было что-то узнаваемое — что-то из 70-х, когда такие вот красавицы-блондинки зажигали на танцплощадках под «Бони М» и «Баккару».

Ничего. Отмоем. Откормим. Принарядим. Научим… Опыт есть. У меня во дворце таких — я вспомнил — десятка полтора. На все случаи жизни красавицы припасены…

В хламиде, что висела на моих плечах, я чувствовал себя как-то не очень. Не комфортно, и движением брови превратил её в тогу, что оказалось ничуть не лучше, потом во фрак… Еще одно движение бровью и фрак превратился в костюм тройку. Такой я видел на одном из депутатов и, вспомнив источник своего вдохновения, украсил лацкан пиджака значком, а карман отяготил депутатскими корочками.

Почувствовал себя готовым, я убрал стену…

И они снова бросились ко мне.