Вступление

   Ритка, потягиваясь, свернулась уютно в большом кресле и стала тыкать в пульт телевизора. Чайник свистел. Девушки переглянулись и, вздохнув, поднялись одновременно. Тут же упали в кресла снова, цепко следя друг за другом и расхохотались.

   - Ну ладно, ладно, - сказала Ритка, - принесу. А ты заканчивай давай, надоели твои ногти.

   Чашки с кофе поставили на полированный столик, Рита принесла хрустальные лодейки с конфетами и печеньем. Установила в центре керамическую пепельницу. Подмигнув подруге, сбегала по длинному коридору в кухню и принесла на плоской тарелке четыре цветных пирожных из холодильника.

  - Ох, Рит, нам же нельзя с тобой!

  - Ну, что, унести? - Рита тронула кремовую макушку и, закатив темные глаза, облизала кончик пальца, намеренно громко причмокивая.

  - Нетушки. По одному - можно. Никто не узнает, да?

  - Яша Иваныч точно не узнает.

  Подтянув кресла, сели на пол, на толстый ковер, опираясь спинами на сиденья.

   - Живем, - промурлыкала золотистая и крепенькая, как молодая картошечка, Томка, стряхивая пепел с тонкой сигаретки.

   - Ага. Вот Яша узнает, что мы с тобой курилки, быстренько вздует, - темные волосы Риты были небрежно скручены в пучок и заколоты бамбуковой шпилькой. Тонкие пряди, выбиваясь, паутинками свешивались на бледную под легким загаром шею и Рита, накручивая их на палец, засовывала обратно в узел волос.

   - Кто ж ему скажет. Только проветрить вот, пока предки твои не появились.

   За гребнем холма медленно ползло облако, такое тугое, что казалось, можно черпать его ложкой, как мороженое. Белое.

   - Когда вернутся-то?

   - Не ссы, подруга. Мать в Даниловке, у тетки. А у бати вахта. Он может там и заночует. Забежит пожрать и снова туда. Только баб Настя вон, телик у себя смотрит, но у нас с ней дружба навек.

   Тома поставила недопитую чашку и повалилась на мягкий ковер, задирая вверх ноги:

   - Ой-й, Ритуль, а чего я не знала? Я б переночевала у тебя!

   - Тебе вечером домой?

  - Ну. Знала бы, набрехала там. Блин, жалко.

  - Я же не знала, что мать к тетке...

   Девочки немного помолчали, просто так, наслаждаясь тишиной и свободой. Соскучившись сидеть на полу, Рита вытерла запачканные кремом пальцы и снова полезла на кресло, возилась в нем кошкой, устраиваясь.

  - Рит?

  - Что?

  - Синяк у тебя. Вон, на локте.

   Рита выставила согнутую руку и вытянула шею, разглядывая.

  - А. Это так. Просто. Это я... в ванной упала. Утром вчера.

  - Да? А на тренировке не было.

  - И что? Ну синяк просто, мало ли. Стукнулась просто.

  - Это он, да? Яков...

  - Томк, отстань!

   Тамара замолчала, сбоку посматривая на подругу вдруг похолодевшими глазами. Покусывая пухлую губу, что-то напряженно думала.

  - Ну, что молчишь? Трескай пирожное, а то унесу обратно.

  - Да неси. Расхотелось что-то.

  - Да? Я значит, съела, а ты нет? Бросаешь меня, да? Мне теперь три часа на тренажерах, из-за дурацкого пирожного!

  - Ну и что. Я не захотела и все. - Тамара отвернулась, поджала ноги и обхватила их руками.

  Рита замолчала растерянно. Потрогала синяк на локте. Болит. И внутри как-то нехорошо, кажется у Тамары настроение испортилось. И пирожное съелось без удовольствия в одиночку...

  - Том, ты чего? А?

  - Ничего... - будто и не ей, в воздух сказала. Сидела, положив подбородок на коленки, согнув спину, перечеркнутую белой полоской лифчика. Только затылок светлый виден. Но пошевелилась и оглянулась, улыбаясь. И Рите сразу полегчало, поспешно улыбнулась в ответ.

  - Ритуль. А ты не спрашивала у бабки, правда, эта зима - с рыбами? По-настоящему?

  - Сейчас не спрашивала. Ну она же еще тогда говорила, два года тому. Как придет цветная зима, с летом перемешанная, чтоб зацвела в зиму ожина, это она и будет.

  - А вдруг не эта, а следующая?

  - Ну и что? - Рита пожала плечами беззаботно, - нам какое дело?

  - А ты спроси, а? - Тамара убрала с колен руки, подползла поближе к креслу, заглядывая подруге в лицо. Та стала серьезной.

  - Зачем тебе? Ты что?

  - Да так, - девочка вскочила и потянулась. Схватила со стола сигаретку и щелкнула зажигалкой.

  - Том, не шутки это. Нам рано. И не дай бог когда...

  - Да ладно тебе. Я просто так. Я просто вот… А ты где была, две недели тому, помнишь, я приходила, а мать сказала ты ко мне ушла?

Рита быстро глянула на подружку и покраснев, отвернулась:

- Да не помню я.

Тамара, стоя над ней с сигаретой, смотрела пристально и ждала. После недолгого молчания пожала плечами и отвернулась.

  Подошла к окну и встала на цыпочки, открывая форточку. Присмотрелась:

   - О! Глянь! Кто это там? - и протянула разочарованно:

   - Тю, так тож Генка, кажись. Я думала этот, что приехал, фотограф. Чего это Генка все время тут бродит, чума.

   - Ну, бродит. Пусти! - Рита выбралась из кресла, подошла к окну сбоку, чуть приоткрыла прозрачную занавеску. Тома внимательно смотрела на ее профиль:

   - Та-а-ак. Ты что, ты в него втюрилась что ли?

   - Да пошла ты.

   - Рит. Ты влюбилась? В ссыклю этого? Он же из твоего класса! И закрой занавеску, дура, увидит что мы не в школе, заложит.

   - Не заложит. Видишь, он сам...

   - Сам-сам! Какого хера, бля! Узнает Яша!

   Рита дернула занавеску, та упала на место, колыхая сказочными изгибами нарисованных листьев.