Встретимся в полночь

– Признаюсь, я никогда не понимал, почему люди говорят такие глупости. – Он протянул руку к рубашке. – Семья – это одно сплошное беспокойство.

– Жалею, что завела этот разговор. Вам достаточно было бы сказать, что вы не хотите говорить на эту тему. – Его несправедливое нападение привело ее в раздражение. – Я не хотела вас обидеть. И я не понимаю, почему вы со мной так разговариваете. Кажется, я этого не заслужила.

Он остановился, странно довольный ее сердитым тоном. Швырнув рубашку на ковер, он снова уложил Джулию на кровать.

– Знаете, вы превращаетесь прямо в мегеру. Это была впечатляющая вспышка. И не первая за этот вечер. Мне всегда нравился ваш характер. Добавили бы обращение – «грубиян», например. Звучало бы еще лучше. Пробуйте.

Джулия не выдержала и усмехнулась:

– Вы дурак набитый.

– Хм-м. Это же можно было сказать и посильнее, но ведь это всего лишь начало.

Они рассмеялись, потом поцеловались. Рафаэль снова снял панталоны, и они опять ласкали друг друга, на этот раз медленно. Это дало ему возможность показать свое мастерство. Джулия почти не прореагировала на это словами, но у Рафаэля осталось четкое впечатление, что некоторые его маневры произвели на нее глубокое впечатление.

Прошло довольно много времени. Лежа на разных краях одной подушки, они тихонько разговаривали.

– Я полюбила Италию, – говорила она. – Берег Амаль-фи, Капри. Ах, мне показалось это великолепным. Романтика Венеции, великолепие флорентийского искусства, величие Рима. Рим просто захватывает.

Рафаэль нахмурился и нервно смял рукой простыню.

– С Италией у меня связаны плохие воспоминания.

– А когда вы там были?

– В молодости. Мой… мой отец возил меня туда. Там наши пути разошлись. В некотором смысле.

Джулия, кажется, не заметила тяжести, которой были отмечены его слова.

– Значит, Франция – ваш дом? – спросила она. – Однажды мы с отцом ездили в Париж. Но всего на несколько дней. Я видела очень мало.

– Париж переоценивают. Общество там правит городом, как и здесь. Банальное и скучное, как и здесь.

– А вы выросли за городом?

– В небольшом городке долины Луары. Без сомнения, вы нашли бы его очень живописным. Мне же он казался ужасно провинциальным.

– Может быть, когда-нибудь вы покажете мне его.

Она замолчала, он тоже молчал. Впервые кто-то из них заговорил о каких-то общих занятиях, кроме любовных ласк. Это был намек на будущее.

– Я никогда туда не вернусь, – наконец решительно произнес он и, заметив, что глаза у нее потухли, добавил, сам не зная почему: – Лучше я отвезу вас в Прагу. Вот это действительно романтический город.

Она опустила глаза, но он увидел, что они снова заблестели от радости. Это было ново для него – счастье или горе этой женщины что-то значило для него. Подумать только – он лежит в постели с женщиной и о чем-то с ней болтает! На это стоило обратить внимание. Однако Рафаэль был слишком ублаготворен, чтобы заниматься обременительной работой самоисследования. К тому же ему никогда не нравилось то, что он при этом обнаруживал.

Повернув голову, он посмотрел на тусклое и водянистое серое небо в оконной раме.

– Светает, – сказал он. – Очень раннее утро.

– Нет, это еще не рассвет, правда же? – Опершись на локоть, она прищурилась через его плечо. – Это, наверно, полная луна. Мы, вероятно, не заметили ее, а может, она была за облаком.

Он усмехнулся и повернул голову к ней:

Нет, это были жаворонка клики,
Глашатая зари. Ее лучи
Румянят облака. Светильник ночи
Сгорел дотла. В горах родился день
И тянется на цыпочках к вершинам.
Мне надо удаляться, чтобы жить,
Или остаться и проститься с жизнью.[3]

Довольный произведенным впечатлением, он рассмеялся.

– Что именно вас удивило? – надменно вопросил он. – Что я начитан или что…

– Порочный Рафаэль Жискар, неистовый и беспринципный повеса, цитирует любовные стихи из «Ромео и Джульетты»!

– Я – позор негодяев. – Рафаэль поцеловал ее перед тем как встать.

Всевозможные мысли проносились у него в голове, когда он смотрел на Джулию, лежащую со спутанной блестящей копной волос и полуоткрытым чувственным ртом. А взгляд ее блестящих янтарных глаз напоминал взгляд раненого оленя. Отвернуться от нее было трудно.

Глава 13

На вечере в «Олмаксе» Рафаэль заметил, как во время танца Джулия зевнула, прикрыв рот рукой в перчатке. Этот жест, говорящий о ее усталости, вызвал у него улыбку.

Он тоже чувствовал усталость. Прошлой ночью он совсем не спал. И теперь ему было неспокойно, он жаждал снова увидеться с Джулией.

Он терпеть не мог эти изысканные и престижные собрания в «Олмаксе», которые сопровождались ужасным угощением и вялыми танцами и посещались самыми скучными членами высшего общества. Но тем не менее он снова потряс всех своим присутствием и поведением – любезным и почти приятным.