...Встретимся в октябре...

Все это время он ждал в отдалении возле машины. Я попросила его пока не подходить и сейчас еще раз убедилась в верности этого решения. Если Нина Павловна окружала Диму нездоровой заботой, то мои родители… оказались неожиданно равнодушными.

Все время пока поднимались на третий этаж хрущевки, где я раньше жила с родителями, Дима молчал.

Оказавшись в квартире, я не выдержала и повернулась к нему:

— Ну?

Он насмешливо вздернул бровь:

— Что?

— Тебе же точно есть что сказать? – Я бросилась в свою спальню, с удивлением понимая, что от меня там осталось… да ничего! В комнате полностью обосновалась Кира.

— И как ты это поняла?

— Ты очень выразительно молчишь.

Я все-таки отыскала одну-единственную коробку, подписанную моим именем. Какая скудная у меня была жизнь, оказывается.

— Твои родители… скоты. Прости.

Я взялась за коробку и начала нервно ее дергать, пытаясь вытащить из-под стола.

— Ты же стоял далеко и не мог слышать, о чем мы говорили.

Дима отодвинул меня и легко вытащил коробку, улыбаясь моей любимой лукавой улыбкой, которая и злила, и восхищала одновременно.

— Дай мне насладиться моментом.

— Каким еще моментом? – Я нахмурилась.

— До сих пор есть то, что ты обо мне не знаешь. – Дима ухмыльнулся: – Я умею читать по губам.

Я закатила глаза, а Дима подхватил коробку.

В этот самый момент хлопнула входная дверь, и мать громко закричала:

— Настя?! Настя, где ты?! И что это за мужчина?..

Мама оборвала себя на полуслове и ткнула в Диму пальцем:

— Это же вы! Тот следователь…

Дима кивнул и снова ухмыльнулся:

— Ну, не совсем следователь.

— А кто тогда?

Я коснулась маминой руки, заставляя опустить ее и не тыкать в Диму пальцем.

— Он мой муж.

Мама и отец хором воскликнули:

— Что?!

— То есть как это муж?! Ты… ты вышла замуж? Пока мы переживали, пока волновались где ты…

Я не выдержала и сорвалась на крик:

— Так переживали, что похоронили и отдали ей мою комнату и все вещи? Так волновались, что когда я вернулась, даже не заметили меня?

Мать что-то хотела сказать, но Дима вдруг вытащил из-за полы кожаной куртки папку и сунул в руки матери:

— Это похождения вашей любимой Киры. Проституция, хранение и распространение наркотиков, ну и много чего еще. Это чтобы вы не думали, что порошок ей кто-то подкинул. И да, это я посодействовал ее аресту. – Сжав мой локоть, он практически потащил меня за собой, бросив родителям: – В гости не ждем.

***

Нина Павловна буравила меня мрачным и тяжелым взглядом.

Я улыбнулась, протягивая ей небольшую коробку, обернутую подарочной бумагой:

— Ну же, Нина Павловна, откройте. Это подарок. В честь примирения. По крайней мере, с моей стороны.

Нина Павловна скривилась, но коробку все-таки взяла и даже, не хотя, начала открывать. Когда она сняла крышку и заглянула внутрь, моментально побледнела.

Я улыбнулась и вытащила обычную бутылку из-под вина, наполненную всякой всячиной.

— Вы же знаете, что это такое, Нина Павловна?

Она бросила на меня взгляд, полный ненависти, а я улыбнулась еще шире:

— Совсем случайно нашла ее в одном из кухонных ящиков. Была так глубоко запрятана, что с трудом достала. Но я упорная – вы же знаете. – Тут моя улыбка стала совсем садисткой. – Сказала, что Дима будет моим, и он стал. – Я продемонстрировала ей кольцо на пальце.

— Ну ты и дрянь…

Я снова улыбнулась:

— Не советую меня оскорблять. Вы же видите, что Дима наблюдает за нами. – Я обернулась и помахала ему.

Они с Геннадием Петровичем сидели за дальним столиком. Я попросила заказать еще один, чтобы отсесть и обсудить с Ниной Павловной наши «женские дела».

Геннадий Петрович радостно улыбнулся, а Дима бросил на мать пристальный угрожающий взгляд.

— Оказывается, Дима умеет читать по губам. Вы знали?

Судя по вытянувшемуся лицу Нины Павловны, не знала.

— Не переживайте вы так. Я сама недавно узнала. Поэтому села так, чтобы ему было видно все, что вы говорите.

Нина Павловна скрипнула зубами, но все-таки растянула их в улыбке:

— Чего ты добиваешься, Настенька?

— Я же сказала: перемирия. Одна моя хорошая знакомая, разбирающаяся в этом, сказала, что ваша попытка колдовать очень топорная. И больше повредила Диме, чем помогла. Вместо нужной вам невестки притянула травмы и несчастья.

На щеках Нины Павловны заиграли желваки.

— Я уговорила Диму встретиться и посидеть всем вместе. Убедила его дать вам шанс. И я же могу его убедить в том, что общение с вами… огорчает меня. Но я хочу, чтобы Дима был счастлив. У него есть любящая и любимая жена. Есть любящий и любимый отец. И есть… любимая мать. – Я коснулась пальцем пробки, закупорившей бутылку. – Прими́те меня и поддержите. Если вы хотите видеть сына счастливым. А если не хотите видеть, то я и не дам вам с ним видеться.

— Какая же ты расчетливая и продуманная стерва… Узнаю себя в молодости. Я играла в театре. Наверное, Дима тебе говорил…

Я кивнула, стараясь понять, к чему она клонит:

— Говорил.