Встретимся через 500 лет!

– Здравствуйте, месье. Я – Карин Жарис, тридцать шестого года рождения, вы меня вызывали, – глаза ее смотрели смущенно.

– Проходите. Садитесь, – с трудом проговорил Мегре.

Девушка села на стул у письменного стола. На краешек. Натянула платье на колени.

Комиссар сел напротив. Стал рассматривать нежданную гостью, рассмотрев, сумел сказать:

– Значит, вы – Карин Жарис… – задержал взгляд на высоком лбу, помеченным в самой середине едва заметным шрамом.

– Да. Я – Карин Жарис. А этот шрам остался после того, как я ударилась о батарею парового отопления. Мама крикнула: вон, папочка твой идет, я бросилась к окну, споткнулась и больно стукнулась лбом о батарею.

– Если вы тридцать шестого года рождения, то должны быть много старше, чем выглядите, – попытался улыбнуться Мегре. – Документы у вас при себе?

– Нет. У нас нет документов, – улыбнулась девушка смущенно.

– У кого это у вас? – не удержавшись, Мегре чихнул в платочек.

– У нас, почивших, нет никаких документов.

– Понимаю. В каком году вы…

– Почила?

– Да.

– Двадцать седьмого июля тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года где-то между девятью и двенадцатью часами.

– А где проживаете сейчас? Я хотел сказать, где вы почиваете в настоящее время.

– Здесь, у вас. Тут так интересно. Я же все о вас прочитала… И всегда, – осеклась, – нет, только с шестнадцати лет, отчаянно ревновала к мадам Мегре.

– Ревновали к мадам Мегре? – смешался комиссар. – Меня?!

– Да… – не опустила лучащихся приязнью глаз. – И ненавидела Сименона, лишившего вас детей.

– Мне приятно это слышать, не скрою. Так где вы постоянно проживаете?

– «Постоянно» – это не наше слово, потому что оно… оно привязано.

– Понимаю. Скажите мне в таком случае, где вы проживали вчера?

– Вчера?

– Да.

– На Соломоновых островах, кажется. Я точно не помню.

– А как здесь оказались?

– На пляже прочитала о вас в газете, ну, что у вас случился инфаркт, и что вы теперь в Эльсиноре, в котором я провела в свое время полтора года. Мне захотелось вас увидеть, до конца отпуска есть еще неделя, и вот, я здесь.

Комиссар вспомнил, что ему приходилось допрашивать сумасшедших. Это помогло расслабиться.

– Вернемся, однако, к делу. Чем вы занимаетесь? Работаете?

– Да, работаю. Я лучшая медсестра в клинике, лучшей в Принстоне.

– При каких обстоятельствах вы почили?

– Я тяжело и долго болела. А когда умерла…

– Почему вы замолчали? – Мегре показалось, что девушку кто-то извне одернул.

– Мне расхотелось об этом говорить, – ответила она. – Я никому не хочу причинить вреда. Вернее, не могу – это заповедано.

– Хорошо. Но хотя бы скажите, кому вы адресовали письмо, которое я обнаружил в своем секретере?

– Вам.

– Вы хотите сказать, что в тысяча девятьсот шестьдесят седьмом году знали, что я буду проживать в этом номере? – оторопел Мегре.

– Нет, перед тем, как почить, я не знала, что вы будете проживать в этом номере. Я узнала об этом потом. Когда почила. И потому написала это письмо.

– Иными словами, почив, вы каким-то образом, но инкогнито, обратились в прошлое, к себе, еще не почившей, и та написала мне письмо?

– Примерно так, – кивнула. – Почившие не то чтобы общаются с собой, еще не почившими, но всегда могут ориентировать их действия в определенном направлении. Это же просто, как квантовая физика.

– Мистика какая-то.

– Это с какой стороны посмотреть.

– Отсюда или оттуда? – поднял Мегре глаза к потолку.

– Да. Правда, такого рода общение почивших в глазах окружающих выглядит, скажем, странно.

Комиссар, поразмыслив, поинтересовался:

– Тогда получается, что и мои действия, то есть действия комиссара Мегре направляет почивший комиссар Мегре? Если допустить, что в настоящее время я нахожусь не в настоящем, но прошлом?

– Ну, не совсем так. Вас еще не… В общем, с вами другое дело, не совсем обычное…

– Другое дело, не совсем обычное… – разобиделся комиссар. – Что, не загорать мне после смерти на Соломоновых островах двадцатипятилетним юношей, рядом с такой, как вы, раскрасавицей?

– Во многом это зависит от вас. Нужны усилия. Действия. И решимость… – посмотрела в глаза, пытаясь что-то увидеть.

– Решимость?

– Да. Решимость преодолеть смерть. Или, как у нас говорят, пронзить.

– Пронзить смерть… – Мегре неожиданно увидел, как окоченевшее его тело торпедой мчится сквозь космос, затмившийся концом жизни. Увидел, как душа его уходит в пятки и взрывается радостью, когда оно на огромной скорости вонзается в нечто упруго-гуттаперчевое и… прорывает его!

– У вас может получиться, – покивала Карин.

– Посмотрим, – опрометью вернулся комиссар из будущего. – А вы, значит, пронзили смерть, приняв си-си-эйч?

– Не знаю, что это такое, – ответила девушка, посмотрев так, что комиссар уверился в своем временном положении, то есть в том, что снова находится в настоящем, в котором ему не были известны ни причины смерти, ни, тем более, вид яда, унесшего Мари в ее странный мир.

– А какое отношение к вашей смерти имел профессор Перен?

– Извините, мне пора, – неожиданно поднялась гостья.

– У меня есть еще пара вопросов… – просительно сказал комиссар, решив, что девушкой и в самом деле кто-то телепатически управляет.