Встречный марш

— А тебе и не придется с ними драться. А вот когда подойдет черед готовить ваших парней, то я надеюсь, что они продемонстрируют еще большие успехи. Основная проблема греков, сербов и болгар заключается в том, что у них хромает дисциплина. А если все ваши парни такие, как и ты, то мне уже заранее жалко янки. Ну и пес с ними! Ну что, пойдем к нам, отметим твое, так сказать, боевое крещение?

— Знаешь, — честно отказался я, — давай как-нибудь в другой раз. А то знаю я уже, как русские празднуют. А мне нужно сегодня на трезвую голову рассказать обо всем, что я видел, генералу Форресту. Мне кажется, что теперь у нас есть шанс на успех…

8 августа (27 июля) 1877 года, утро. Константинополь,

дворец Долмабахче

Александр Васильевич Тамбовцев

Сегодня ночью из Анкары в Константинополь примчался новоиспеченный эмир Абдул Гамид вместе с сопровождающим его капитаном Хабибулиным и морпехами охраны. Он получил по рации печальное известие об убийстве русского императора и тут же спешно отправился в Константинополь, дабы выразить свое соболезнование новому царю и засвидетельствовать ему свою верность и преданность. Тем более что бывший султан и Александр III в свое время даже подружились, и их связывали гораздо более тесные отношения, чем сюзерена и вассала.

Встреча Абдул Гамида и Александра Александровича состоялась в одном из залов дворца. Она была трогательной. Бывший султан и император крепко обнялись, после чего Абдул Гамид витиевато на неплохом французском языке выразил свое сочувствие по поводу злодейского убийства «русского падишаха» и обещал, что «все население Ангорского эмирата разделит горе, обрушившееся на подданных, лишившихся своего властелина». Ну, насчет последнего — всеобщей скорби турок — у меня, старого циника, возникли некоторые сомнения. Но то, что Абдул Гамид искренне огорчен случившимся, было видно невооруженным глазом.

Чуть позднее, за завтраком, на который в качестве переводчика был приглашен наш уважаемый майор Османов, Александр III рассказал о подробностях цареубийства. Бывший султан, услышав их, разошелся не на шутку и, разразившись проклятиями, потребовал, чтобы пойманных злодеев после суда предали самой страшной казни. Он даже пообещал царю найти какого-то знаменитого заплечных дел мастера — старого палача, который служил еще султану Махмуду II. Несмотря на преклонный возраст, этот мастер своего дела, со слов Абдул Гамида, еще вполне мог лихо содрать кожу с приговоренного к смерти или посадить его на кол.

Не знаю, сказал ли это бывший султан в шутку, или всерьез хотел, чтобы те, кто поднял руку на коронованную особу, были подвергнуты такой страшной казни, но у меня от его слов мурашки побежали по коже. К чести Сан Саныча, он не стал развивать эту тему и сухо сказал Абдул Гамиду, что все виновные будут строго наказаны. Кого-то из них повесят, а кого-то пожизненно отправят туда, куда Макар телят не гонял, и где живые будут завидовать мертвым.

Пока майор Османов, тщательно подбирая слова, переводил все сказанное, я вспомнил о каторге на Сахалине и в Нерчинске, а также о знаменитом «каменном мешке» — камере в бобруйском форту «Фридрих Вильгельм». Она была построена немецкими инженерами по образцу средневековых темниц Европы. В этой яйцевидной камере невозможно было ни сесть, ни встать, ни лечь. Поворочавшись несколько дней в таком «каменном мешке», узники так и не могли найти нормальное положение для тела и сходили с ума. Об этой камере в свое время писал Герцен, заявив, что «лучше отбывать наказание в Сибири, но не в страшной тюрьме на реке Березине».

Потом, когда эмоции немного улеглись, пошел более конструктивный разговор. Император рассказал своему собеседнику о ходе следствия и о предварительных его выводах, а также о предполагаемых заказчиках убийства Александра II. Зная нравы своих бывших британских союзников, Абдул Гамид был как-то не очень сильно удивлен услышанным. Ну, а австрийцев, которые по своей алчности и глупости вляпались в это гнусное дело, бывший султан не по-восточному коротко охарактеризовал — «шакалы».

— Мой дорогой друг, — сказал Абдул Гамид императору, прихлебывая душистый кофе по-арабски из маленькой фарфоровой чашечки, — я прошу тебя запомнить, что ты можешь полностью во всем полагаться на меня. Хотя сейчас мое новое государство еще слишком слабо, и вооруженные силы его только-только начали формироваться, но даже тот неполный батальон, который вооружили и начали обучать мои уважаемые советники из Югороссии… — тут бывший султан с благодарностью взглянул на меня и на майора Османова, потом кивнул нам и прижал правую ладонь к сердцу, — даже он будет направлен в твое распоряжение, чтобы вместе со славными русскими войсками поучаствовать в наказании подлых британцев и трусливых австрийцев.