Встречи на «Красном смещении»

— Стражники давали нам часть того, что платили клиенты. Примерно десятую долю процента от суммы которую получали сами. Ровно столько, чтобы создать иллюзию, что если мы будем слушаться, то когда-нибудь сможем выкупить себя отсюда. — Мой голос стал, жестким. — Нас даже спрашивали, какую работу мы предпочитаем выполнять. Большинство клиентов, мужчин и женщин, заказывали секс в различных формах. Некоторые наиболее откровенные визитеры даже не пытались делать вид, что их интересует что-нибудь, кроме простою насилия. Стоимость услуг определялась доставленным удовольствием, а также тем, на какой срок клиенты выводили нас из строя. Мне приходилось заниматься сексом с людьми, которые могли быть моими дедами и бабками, и получать побои от тех, кто у себя дома представлял, наверно, образец добропорядочного гражданина. Изучив оба эти «удовольствия», я выбрал побои.

Мой голос опять сорвался:

— Понимаете, после избиений полагался более длительный период восстановления, прежде чем нас снова предлагали клиентам. Получалось, что тебе еще делают одолжение, что ли… — Дальше говорить я не мог. Мне пришлось собрать все силы, чтобы втянуть воздух в сдавленное спазмом горло.

— Джейсон, а как вы… — Тэйра быстро покачала головой, сжала губы, потом отвернулась.

— Как я — что?

— Ничего. Я и так слишком много спрашиваю.

— Как я — что?

Тэйра повернулась ко мне. В уголках ее глаз блестели слезы:

— Как вы попали туда? На Редуолл. Как вы там оказались?

У меня мелькнула мысль соврать, но я почувствовал, что ей врать я не могу.

— Меня туда продали. Родители.

Глава 9 ПУНКТ НАЗНАЧЕНИЯ: ЗАНАГАЛЛА

— Родители… продали вас этим людям на Редуолл? — Тэйра на миг утратила дар речи. Она поморщилась, словно от боли, и на ее лбу появились крошечные вертикальные складки. — Но ведь это невозможно. Существуют законы…

— Любой закон можно обойти, — сказал я. — Воспитательное заведение на Редуолле официально именуется школой-интернатом. Ученики в свободное время приносят достаточный доход, чтобы администрация могла выплачивать родителям неплохие комиссионные.

— Это бесчеловечно.

— Однако же происходит. Особенно в тех частях Конфедерации, где чиновников легче всего подкупить.

— А откуда вы узнали все это? Дирекция школы вряд ли делилась с учениками такой информацией.

— О да. Они считали самым разумным внушить нам, что мы родились на Редуолле и другой жизни для нас просто не может быть. Кое о чем мы начинали догадываться из случайных реплик, оброненных клиентами, и шепотом передавали друг другу свои догадки. Однако всей правды мы не знали. Когда мне исполнилось шестнадцать, я понял, что больше не выдержу: оставалось либо бежать, либо покончить с собой.

Мне удалось бежать. Для этого пришлось убить троих охранников и тяжело ранить клиента, но я не испытывал ни малейшего сожаления. Попутно я обзавелся копиями некоторых тамошних документов.

— А зачем вам были нужны эти документы?.. А, понимаю, вы хотели узнать, откуда вас привезли на Редуолл. — При этих словах Тэйра вдруг побледнела от неожиданно осенившей ее мысли. — Боже мой, Джейсон, что вы сделали со своими родителями?

— В документах были их имена. Когда я несколько освоился с реальным миром, то решил разыскать их. Но у меня не было денег на путешествие в гиперпространстве, и я поступил в бригаду техобслуживания гиперкосмического корабля. В конечном счете это и определило мою нынешнюю профессию.

Однако прошло целых три года, прежде чем я попал на нужную мне планету, на Трэнсом V. Еще несколько недель понадобилось, чтобы выяснить точный адрес. И вот однажды, ближе к вечеру, я подошел к дому, где жили мои родители. Дом этот выглядел даже ужаснее, чем наш «пансион». Стены были исписаны и изрисованы от самой земли до высоты, на которую можно дотянуться, встав другому на плечи. Кроме того, они были испещрены царапинами и выбоинами, кое-как заделанными грязью и пучками травы, — казалось, здесь недавно шли уличные бои. На лестнице не хватало по меньшей мере трети ступенек.

Поначалу я нервничал от того, что у меня в кармане пистолет, но скоро стало ясно, что в таком районе без оружия просто нельзя появляться. Подростки, игравшие во дворе, глядели так же враждебно, как когда-то на Редуолле мы смотрели на часовых. Я постучал, мне долго не открывали, и я уже решил, что никого нет дома, когда дверь распахнулась и на пороге появился мой отец.

Я сразу узнал его, хотя его лицо было изуродовано, будто он находился в последней стадии лучевой болезни. Волосы выпадали клочьями, зубы пожелтели, щеки были покрыты оспинами, а один глаз заплыл так, что не открывался… — Тут мое горло снова сжали спазмы, и я смог говорить, только когда немного отдышался:

— За ним, в комнате, я увидел женщину. Наверно, это была моя мать. Она сидела в покореженном кресле с изодранной в клочья обивкой, что почти не скрывала остов, и смотрела черно-белый телевизор объемного изображения с чудовищно искаженной перспективой. Она не отрывала взгляд от экрана, оцепенев, словно в коме.